– Почему?

Я задумчиво разделала еще один ролл и попыталась съесть кусочек. Он упал на колени. В общем, не очень-то и хотелось, зато за этой возней я успела обдумать ответ.

– Я не хотела, чтобы у тебя были неприятности. Эмиль не позволил бы упустить тебя. Он пришел бы в ярость, попытайся я ему помешать.

– Значит, хотела меня спасти?

– Если бы не ты, меня бы убили. Кроме тебя мне никто не помог. Пытались многие, а помог только ты.

– То есть, это жест благодарности?

Я пожала плечами.

– Должно быть, так.

Я вяло погоняла по тарелке последний, неуроненный ролл и вздохнула. Японская культура оказалась не из легких. Влад заметил мои мучения и предложил:

– Может, попросим вилку?

– Не надо. Если подойдет официант, я воткну эти палочки ему в голову.

Он рассмеялся.

– Ты очень естественная. Редкое качество.

– Ты хотел сказать – простая?

Эмиль добавлял – «простая, как пробка», и бесился. Я не была достаточно утонченной и умной, чтобы разделить с ним жизнь, но была достаточно прямолинейной, чтобы разбираться с его проблемами.

Эмиль умел обращать недостатки в достоинства и пользовался ими.

– Нет, – ответил Влад. – Простота – это глупость. А естественность совсем другое качество.

Я смущенно пощипывала уголок салфетки. Кто бы мог подумать, что я так легко куплюсь на комплимент.

– Расскажи что-нибудь о себе, – попросил он. – Что ты любишь, чем занимаешься?

Я с тягостным вздохом сложила салфетку и развернула ее. Если Влад не отстанет с вопросами, я освою искусство оригами. Не люблю отвечать на личные вопросы и дело тут не в осмотрительности – я не умею вести светскую беседу.

– Что ты обычно делаешь? – повторил Влад.

Я не винила его за назойливость. Моя стихия – действие, а если нужно произвести впечатление я теряюсь и начинаю мямлить.

– Раньше в школе работала, – ответила я. – Сейчас подыскиваю новое занятие. Иногда к подруге заглядываю. Светская жизнь у меня небогатая.

– Почему?

– Я ею замужем нажралась. То есть, я хотела сказать, наелась. Эмиль часто таскал меня на светские рауты. Когда женатый человек появляется без жены, это… неприлично, – подобрала я слово. – Приходилось его сопровождать.

Про Эмиля я рассказывала легко: все годы брака я была его тенью. Это он жил, а у меня была видимость жизни. Оживать я начала после развода, а это слишком недолго, чтобы накопить истории, которыми можно развлекать знакомых. А своего прошлого в разговоре с Владом я не хотела касаться. И вообще ни с кем, если на то пошло.

На улице постепенно темнело. Официанты прошли по залу, расставляя свечи в больших пузатых бокалах. Один предложили и нам. Огонек отбрасывал блики на полированную поверхность стола и бамбуковые салфетки, стало очень уютно.

Я смотрела на проспект и чувствовала себя виноватой, в тишине мы сидели благодаря моей твердолобости, но я не знала, как исправить ситуацию. Образ жизни сделал меня подозрительной – я не верила ему.

– Все-таки, зачем ты приехал?

– Я же сказал. Ты мне не веришь?

Я ответила долгим мрачным взглядом.

– Честное слово, у меня нет скрытых мотивов. Я понимаю, почему ты не веришь. Со временем это пройдет, надеюсь.

Еще была надежда, что Влад говорит правду. Он был другим – не из круга Эмиля, даже не из этого города. Я самой себе создавала препятствия. Но…

– Если ты собираешься встречаться со мной, чтобы подобраться к Эмилю, у тебя ничего не выйдет, – предупредила я.

Влад усмехнулся:

– Почему? – Влад усмехнулся. – Ты его любишь?

– Нет, я люблю себя и терпеть не могу, когда меня используют.

– Договорились, – легко согласился он. – Я не использую тебя, а ты о нем больше не вспоминаешь. Я его не знаю, и не хочу знать.