– Да ты только на вечеринку хочешь, – обвиняет его Шейн.

Наш друг улыбается.

– Не без этого, – он поглядывает на Кару. – Все говорят, вечеринки в Брайаре потрясающие, но что-то пока не видно.

– Еще даже занятия не начались, – оправдывается она. – Грик-Роу сейчас практически город-призрак. Поверь мне: как только все вернутся в кампус, ты получишь доказательства.

– Что ж, а пока предлагаю пройтись по улице и предложить оливковую ветвь в виде выпивки и травки, – подытоживает Беккетт.

Все поворачиваются ко мне. Как-то странно ощущается эта непрошеная корона, водруженная ими мне на голову.

– Я не собираюсь принимать за вас решения, придурки, – раздраженно напоминаю я, и Дарби восторженно смеется.

Рэнд уже пишет нашим сокомандникам.

– Я соберу остальных.

Конечно.

Такая, вашу мать, замечательная идея.

Миллер Шулик сжимает меня в объятиях, прижавшись лбом к моему плечу.

– Я буду по тебе скучать, Джи.

Мы с ним пристроились на краешке дивана в гостиной, а вокруг бушует вечеринка. Точнее, до стадии бушевания она еще не дошла – Трагер до сих пор в рубашке. Как только он ее сорвет (издавая при этом жуткие вопли и поколачивая себя в грудь, как Тарзан), значит, пора по домам – именно так все обычно и происходит.

Впрочем, может сегодня все закончится по-другому. Электронная рассылка Чада Дженсена успела омрачить настрой. Последние сорок минут большинство парней исходят желчью насчет итогового состава команды. Как минимум десять человек в него не вошли, и некоторые из них так расстроились, что ушли. Обняли Миллера на прощание и мрачно побрели прочь с вечеринки. Я им сочувствую.

У противоположной стены стоит Кейс в компании Уитни. В руке у него пластиковый стаканчик разбавленного бочкового пива, и он потихоньку его поцеживает, пока Уитни о чем-то болтает. Взгляд голубых глаз то и дело устремляется в моем направлении.

– Ох, я тоже буду по тебе скучать, Шу. Ты уверен насчет Миннесоты? – мне приходится кричать ему прямо в ухо, иначе он ничего не услышит поверх ревущего из колонок рока.

– В прошлом году они выиграли «Замороженную четверку». Конечно, уверен. – Он с грустью пожимает плечами. – Кроме того, перемены к лучшему. Мне правда хочется начать все с чистого листа.

Меня всегда восхищало умение Миллера адаптироваться к любой ситуации. Сама я не люблю перемены и предпочитаю стабильность. Привыкнув к месту, человеку или образу жизни, я чувствую себя настолько комфортно, что с удовольствием целую вечность ничего бы не меняла.

Вот только так не бывает, и меня это страшно злит.

– Джи, давай, выпей с нами, – зовет Кейс.

Миллер тянет меня за руку с дивана.

– Пойдем. Мне надо долить, а тебе – налить. – Он многозначительно поглядывает на свой пустой стаканчик, потом на мои пустые руки, и я ухмыляюсь в ответ.

Нам удается избежать столкновения с четырьмя его сокомандниками, ввалившимися в комнату, – от них несет травкой. Вечеринка наполовину проводится в доме, наполовину – на улице. В начале вечера, когда мы еще сидели снаружи, меня просто поразило, сколько там было косяков. Хотя, наверное, в эти выходные парни могут расслабиться, учитывая, какую недельку им устроил Дженсен.

При нашем приближении Кейс резко отворачивается, и сначала я думаю, что он намеренно встал ко мне спиной, а потом осознаю, что у входа в дом началась какая-то движуха. Трагер с кем-то спорит.

Мы с Миллером переглядываемся.

– Не нравится мне это, – вздыхает он.

Выхожу за ним в коридор, а там… да, мне это тоже совершенно не нравится. На крыльце столпились хоккеисты, а именно – хоккеисты из «Иствуда». Беккетт Данн – красавчик-блондин, которого Камила, пуская слюни, сталкерит в соцсетях с тех самых пор, как увидела на тренировке, – держит ящик с двадцатью четырьмя бутылками местного лагера.