– Да у тебя всегда беспорядок, – сказала соседка, мягко вталкивая меня в кухню. – Подумаешь, удивил. Давай-ка, ставь чайник.

– Свет не включается, – виновато сказал я. – И газ, кажется, тоже.

– Зачем нам свет? – ворковала баба Вера, колдуя над плитой. – У нас день на дворе. Солнышко-то какое, а? Ничего, сейчас чайку попьем, все, как рукой снимет. А хочешь, я пивка принесу? У меня бутылочка есть…

– Пивка, это хорошо, – пробормотал я, с тоской глядя на темное замерзшее окно. – И солнышко тоже хорошо… И тепло…

…Меня снова будто облили вдруг чем-то невесомым. Голова странно закружилась. Я закрыл глаза и схватился за стул.

– Да ты, никак, заболел, милок, – озабоченно сказала баба Вера. – Ты вчера не отравился? Ел-то что? Я тебе сколько говорила, приди ко мне, поужинай, как человек. Котлеток, борщичка…

Голова перестала кружиться. Тошнота прошла. Я открыл глаза. Баба Вера смотрела на меня испуганно и участливо. На столе исходила яблочным ароматом тарелка с пирожками, яростно свистел чайник. Но самое главное, кухню заливали веселые лучи яркого зимнего солнца.

– Фу-у! – сказал я облегченно. – Неужели все? Господи, баба Вера, как же я рад Вас видеть. Давайте скорей чай пить, а то я, кажется, здорово проголодался…

. . .

Ближе к обеду, почти переварив пирожки и откупорив третью бутылочку пива, я, наконец, обрел способность мыслить более или менее логично.

Допустим, у меня был обыкновенный заскок, или, по-другому, сдвиг по фазе, или просто сдвиг. Мы люди продвинутые, Кастанеду почитывали. Так что галюниками такого рода нас запросто не возьмешь. С другой стороны, а если это вовсе не галюники? Тогда должны остаться следы. Не мог же такой кавардак пройти совершенно бесследно.

Держа в руке бутылочку, я поднялся с дивана и подошел к стене, на которой висели часы. Часы как часы, все на месте, циферблат, стрелки… Я тщательно осмотрел стрелки… Нет, абсолютно никаких признаков поломок. Я вздохнул и наклонился к аквариуму. Рыбки немедленно всплыли и принялись нетерпеливо открывать рты. Я машинально покрошил им корм и пересчитал. Все были на месте. Что еще? Ах, да – утюг. В аквариуме его, естественно, не было. Может быть, под диваном? Я наклонился и посмотрел под диван. Газета… грязный носок… крышечка от пива… и, самое главное, ровный, ничем не тронутый толстый слой пыли…

Еще раз оглядев комнату, я отправился на кухню. Репродуктор тихо бормотал что-то неразборчивое. Я повернул регулятор. Динамик послушно усилил звук и многозначительно предложил новые, еще более тонкие прокладки… Я убрал звук и принялся за холодильник. Несколько минут осмотра не дали никакого результата. Вздохнув, я отхлебнул из бутылки и направился в ванную. Там тоже все было в порядке. Швабра имела вид потертый, но не изломанный, тряпка была без дырок, унитаз… Пиво, при виде унитаза, попросилось наружу, я с облегчением справил малую потребность и протянул руку, чтобы спустить воду…

Рычажка на бачке не было.

Несколько мгновений я остолбенело смотрел на бачок, потом в голове вспыхнуло: сиреневый унитаз из чистейшего льда… я нажимаю рычажок… он обламывается и падает куда-то вниз… Потом вопит кот…

Я наклонился и заглянул за унитаз. Возле стояка, на полу, темнела лужица воды, а в ней плавал маленький кусочек льда.

Ноги у меня тут же противно задрожали. Машинально поставив бутылку в раковину, я опустился на колени и протянул руку к мирной на вид лужице. Почему-то трогать ее мне совсем не хотелось. Наконец я собрался с духом и, обмакнув палец в воду, поднес его к носу. Вроде вода и вода, ничем не пахнет. Я потрогал кусочек льда. Холодный… Чуть прижав к нему палец, я поднял льдинку и поднес к глазам. Лед тоже был совершенно обычный. В другом месте я бы на него и внимания не обратил. Но вот как он здесь оказался?… Ледышка на пальце растаяла. Еще несколько мгновений я тупо смотрел на палец, потом потянулся за бутылкой. Черт возьми, и пиво кончилось, некстати. Надо бы еще сходить. После вчерашнего что-то очень уж пить хочется.