– Ну, брат ты мой, – продолжал игру Полковник, – такие вещи впопыхах не делают. Знаешь, какие парни к ней баки подбивают?

– …

– То-то! Дело обстоятельно делать надо. Обстоятельно.

– Да. Понимаю.

– Сможешь ли ты обеспечить семью? Семья это! Это о-го-го! – Саша, напрягся, подбирая слова, касающиеся важности семейных отношений, но кроме: «Муж и жена – одна сатана», в голову Полковнику ничего не лезло.

Роман начал рассказывать про денежную работу, которую только что получил. Про научные разработки, сулящие немалые доходы. Он, по мере продвижения рассказа, возвышался в своих собственных глазах, а посему закончил: «Знаете что, папаша! Я бы на вашем месте был рад, что такой жених хочет взять в жёны вашу дочь! Да я, с самим… господином Кривых в проекте! А он! А его! Да, что вам объяснять. Это не человек – глыба! А вы мне про обеспечение».

Сашу словно шарахнуло по башке пыльным мешком: «Ну, ни хрена себе случайности. Хотел приколоть Любкиного мальчишку, а попал на знакомого Кривых. Или гундит, падла?» В трубку же он сказал:

– Хорошо, молодой человек. Ваши аргументы сейчас неуместны. Мы посовещаемся на семейном совете… С Любой посове… ту… емся, – он прикрывал трубку рукой и отбивался от начавшей понимать суть разговора Любы, которая пыталась вырвать трубку и расцарапать Полковнику всю его наглую, небритую рожу. – До свиданья, молодой человек. Я по… з… воню… – продолжал отбиваться Саша Полковник. Окончив разговор, он посмотрел с укоризной на свою партнёршу по недавнему сексу.

– Ну, ты чего, дурочка, что ли? – очень мягко и тихо спросил Полковник девушку, которая перестала на него нападать, а села на край кровати и принялась молча одеваться.

– Сам дурак. Тебе чего от меня надо?

– Не понял, – Полковник смотрел на Любу с истинным удивлением.

– Тебе чего от меня надо? – Люба сидела в одном чулке, с растрёпанной причёской и размазанной тушью над правым глазом.

– Да я думал, нам обоим это надо.

– Ну и вали.

– Да, пожалуйста, – мужчина встал, пожал плечами и пошёл в душ.

Люба, продолжая одеваться, материла Полковника вполголоса и прерывала свои проклятия в его адрес громкими обидными словами, выкрикивая:

– Ты посмотри на него! Он ещё будет моих мужиков воспитывать! Папашка выискался! Срань болотная! Бугай неотёсанный! Козёл старый!

Саша уже вышел из душа и, вытираясь большим белым полотенцем, смотрел на ругающуюся девушку. Он кивал в такт её бурным и ярким эпитетам и хмурил незлобно брови:

– Ну-ну, – это вот про старого козла – по-моему, лишнее.

– А какого…

– Зелёного.

– Что?

– Ты спросила – какого? Я ответил – зелёного.

– Ты что же лезешь в мою личную жизнь? Трахаешь и будь доволен, а в мою личную…

– А ты – не довольна?

– Знаешь! Не путай – потрахаться – с этим.

– С чем? Влюбилась?

– Я? Ты чё, того? А если честно – не знаю, – опустив плечи, устало сказала Люба и глубоко, по-детски вздохнула. Она посмотрела на свои красивые, ухоженные руки, зачем-то легонько плюнула на ноготь и «полирнула» его о простынь. Потом, как ни в чём не бывало, потянулась и через зевок сказала:

– А он лучше вас всех, как оказалось. И дело не только в этом… – она кивком указала Полковнику пониже пояса. Саша невольно прикрыл свой могучий орган рукой и, отбросив полотенце, стал натягивать одежду.

На влажное тело брюки натягивались плохо. Полковник балансировал на одной ноге и, кряхтя, бормотал про странность женской логики. Но, вдруг, его словно посетила какая-то гениальная идея. Он застыл в одной штанине, держа брюки правой рукой и подняв указательный палец левой руки вверх, выдал:

– Любаша! Эврика! У меня к тебе дело!