Моника почти ничего не знала о нем, кроме того, что рассказал ей отец. Их семья всегда сторонилась общества, никто о них ничего не знал, кроме него она лишь однажды видела еще одного мужчину, как ей показалось брата. Нет, предмет ее мечтаний, конечно, не представил его Монике, но по его потеплевшему взгляду и крепим объятиям, она почему – то решила, что это должен быть его старший брат. Они очень похожи, как две капли воды. Только во взгляде старшего темная бездна, в которую даже ей, дочери испанского дона, было страшно взглянуть.

Точно такая же темнота гуляла во взгляде и ее мужчины, в тех редких случаях, когда он глубоко задумался, или был зол. Он всегда быстро ее прятал, мастерски меняя выражения лица, по случаю, но и на это ей было глубоко плевать. Только бы рядом, только бы с ним. Пусть по краешку его темной мрачной бездны, но только чтобы возле него.

Ночную тишину нарушила тихая трель входящего звонка . Мужчина стремительно поднялся, не стесняясь своей наготы, на ходу отвечая на звонок.

Несколько секунд слушал оппонента, затем, не говоря ни слова отключился.

– Артемио, что – то произошло?– Хрипло проговорила Моника, прочищая горло, жадно скользя по его шикарному телу глазами.

– Ничего особенного. – Отстраненно тихо ответил он, но у девушки засосало под ложечкой, глядя, как мужчина потянулся к брошенной на пол рубашке.

– Ты покидаешь меня? – В ее голосе прорезается истерика, и Артемио кривиться, не скрывая своей реакции.

– Я улетаю в Россию, Моника. – Она вытаращила и без того огромные глаза, с трудом загоняя свои страхи глубоко внутрь. Сколько раз она себе твердила, что такого мужчину нельзя привязать возле себя надолго, что у него в конце концов есть свои дела, но все тщетно. После длительной разлуки эта встреча, как глоток воздуха, как отчаянная и желанная доза его участия, порция его тактильных прикосновений, сдирающая с нее кожу заживо, для нее этого было так мало. Ничтожно мало. Сейчас ей с огромным трудом стоило держать себя в руках, и он это видел. Артемио не считал нужным скрывать свое неудовольствие ее несдержанностью, и это тоже ранило ее.

– Ты так быстро уходишь, Артемио, я могу привыкнуть к тому, что тебя нет рядом, – пошла она в ва – банк, на что у мужчины только иронично взлетела бровь.

– Вот как?– Его руки проворно застегнули все пуговицы, он поднял с пола белье и брюки. – Только учти, я всегда уважаю решения женщин.

Моника грациозно поднялась с постели, плавясь под его нечитаемым взглядом, и потянулась к нему, виновато опуская глаза, ругая себя за несдержанность.

– Прости. Ты же знаешь, как остро для меня ощущается твое отсутствие. – Руки пробежались по мускулистым предплечьям, преданный женский взгляд падает в прозрачную пустую бездну. Она вздрагивает, понимая, что мыслями он уже далек. Но отпустить не находила в себе сил.

– Когда ты вернешься?

– Не знаю. Месяц. Два. Как решу свои дела. –Артемио перехватывает ее руки, и она жалобно всхлипывает, вновь ласкаясь к нему.

– Я никогда не была в России, говорят это суровая и неприветливая страна, – руки снова ликуют, у них еще мгновение, чтобы пожить на его теле, воруя последние прикосновения. Все внутри вдруг замирает от подобной мысли, чтобы потом взорваться потоком ярости на собственную интуицию. Снова заглядывает в глаза.

– Ты покажешь мне ее?

– Когда – нибудь.

Не прощаясь он направляется к двери, и не оглядываясь, уходит.

Девушка леденеет от холодной пустоты, вдруг охватившей каждую клеточку ее тела. Тяжелое предчувствие уже алеет ярким заревом на горизонте ее сознания, и теперь она понимает, что так оно и есть. Ее мужчина, ее смысл жизни вскоре ускользнет, из ее цепких и жадных лап. Тяжело опустившись на смятые простыни, Моника долго смотрит невидящим взглядом в толок, представляя свою жизнь без него. И как ни старалась, не могла. Лучше смерть. От таких мужчин нет спасения, от них невозможно отмыться, их нельзя забыть и вычеркнуть из сердца.