«Я её не защищаю, Вика. Тебе просто показалось».

«Ага, думаешь, что я ничего не понимаю. Или может быть, ты просто боишься мою сестру? Раз, всячески её защищаешь».

«Да с чего мне бояться Олю? Она же не преступница, в конце концов. Ну да, у неё могут быть проблемы, но не осуждать же её из-за этого».

«Ну, тогда я тебя вообще не понимаю».

«Вика, ты не переживай, в любом случае всё будет хорошо».

Но, как оказалось потом, для самой НаТуры разговор с Викой не прошёл бесследно. На следующий день, Наташа перенесла последствия этого разговора на холст. И то, что получилось, в итоге не ожидала даже сама Наташа.

«Привет».

«Ой, привет Надя, я тебя не заметила».

«Наташа, а что это?».

«Ну, как видишь рисунок».

«Ну, то, что это рисунок, я то, как раз вижу, но как он именно у тебя изображён. В таком готическом стиле».

«Точнее здесь больше задействована мистика, чем готика».

«Ну да, да. Признайся, честно, а кто тот человек, кто заказал у тебя этот шедевр?».

«Я. Я сама».

«Что, прости?».

«Я сама нарисовала для себя, эту композицию».

«Ну, ты даёшь, Тураева! Я могла ожидать от тебя многого, но такого… да ты сейчас Наташка одной левой, самого Пикассо переплюнула. Да что там Пикассо, самого Дали с Ван Гогом вместе».

«Надя, тебе правда нравится?».

«Конечно. Это, какое же нужно воображение, чтобы изобразить на холсте такое… произведение искусства. Да если тебе выставить эту композицию на какой-нибудь аукцион, у тебя её просто с первой же минуты с руками оторвут».

«Ты думаешь?».

«Дорогая моя, я не думаю, я знаю. Я сама пару лет назад на одном очень известном аукционе выставляла одну из своих работ, за приличную, между прочим, сумму».

«Да что ты говоришь? И кто купил твоё творение?».

«Какой-то миллионер. А самое интересное, что этим миллионером оказался мой брат».

«Тимур? А он что разве миллионер?».

«Вот и я о том же, но как потом выяснилось, Тима заработал сумму, которая как раз превышала несколько миллионов».

«Как интересно, и где в итоге сейчас у Тимура эта картина?».

«Она в его новом ресторане, который он открыл около двух недель назад».

А тем временем, пока девушки продолжали разговаривать между собой, в мастерскую к ним пришла Ольга.

«Вика, а что ты здесь делаешь? Ты же должна быть в больнице?».

«А… у меня отменили запись, Надя ты не могла бы нас оставить, мне с Наташей нужно поговорить».

«Да, конечно. Если что зовите».

«Наташа, я очень виновата перед тобой. Прости меня, если вообще сможешь».

«Вика, я не понимаю, а почему ты передо мной извиняешься? Ты мне пока ещё ничего не сделала».

«Да, я не Вика! Вика, сейчас на самом деле в больнице, а я Оля».

«Знаешь, Оля, я даже не знаю, что тебе ответить».

«А и не надо. Ничего не отвечай. А тебе только хотела сказать по поводу той аварии, я не хотела тебе причинять ничего плохого. Знай, что в моих действиях не было злого умысла, мною в тот момент овладело состояние сильного аффекта, я не понимала, что я делала. Я даже сейчас не могу вспомнить, как я оказалась на том Новорижском шоссе, помню только, что я приехала туда на такси, и всё…. и как отрезало, понимаешь?».

«Оля, ну что же ты? Ну почему ты сразу мне ничего не объяснила?».

«Я не могла тебе ничего объяснить, мне было просто неловко перед всеми – перед Надей, Светой, Викой, Мартой и самое главное перед тобой».

«Оля, Оля. А я ведь с самого начала, знала, что ты никогда не поступишь плохо. Ну, подумаешь, ты оступилась, и что тут такого? Самое главное, что я в тебе не ошиблась».

«Оля? Петрова? Какими судьбами в наших краях?»

«Привет, Надя. А я тут, в общем, то говоря, приехала к НаТуре поговорить. Поговорить и извиниться за всё. За всё, что причинила».