Дальше следовало определиться с транспортёром. Федотова не хотела слишком сильно закапываться в этот пункт. Казалось, что ограниченное финансирование всё равно не позволит выбирать то, что душе угодно. Но и оставлять кристаллы без переносчика нельзя. Решено было остановиться на фосфолипидных мицеллах, как на наиболее перспективных в сфере образования устойчивых комплексов. Получать их не легко, но когда завкафедрой берётся курировать чью-то работу, то делает это с размахом. Необходимая установка в лаборатории имелась, реактивы закупили, даже подключили студентов в рамках одного из спецкурсов. Алиса была этому рада. Практическая польза для всех. Не то, что с этими углеродными комплексами. Высокие температуры, множественные поэтапные превращения, маленький выход в сравнении с затраченными усилиями. Показатели безопасности, при этом, у обоих вариантов переносчиков – одинаков.

Открытым оставался вопрос с антителами. Алиса хотела сделать свою работу максимально полезной. Метод должен был выявлять все формы рака и желательно на самых ранних стадиях. И тут возникал вопрос: как это сделать, если каждая форма заболевания имеет свой набор антигенов? То есть, что бы квантовая точка осела на нужном месте, где имеются поражённые клетки, у неё должно быть специальное антитело, которое провзаимодействует с антигеном клетки по принципу «ключ-замок». Но ведь форм рака множество. А обвешать одну маленькую наночастицу всеми возможными антителами просто невозможно. Такая конструкция будет не надёжна и вообще развалится в ближайшее время, не успев и пару метров по кровотоку навернуть.

Игорь Викторович решил начать с наиболее распространённых форм раковых заболеваний и попытки создать рабочий прототип для выявления хотя бы одной формы. При успешном завершении работ можно было бы думать и в направлении универсальности. Но после случившегося сегодня работа вообще меняла своё направление. Значило ли это, что теперь Федотовой придётся не выводить нечто новое, а перепроверять уже существующее? Этот вариант женщину не устраивал. В таком случае уж лучше не делать ничего. Всем было хорошо известно, что невозможно сделать имя на критике чужих работ.

Из размышлений вывел звонок в дверь – пришлось вставать и разбираться с визитёрами. Вариантов, кто же это мог быть, не так много. Все сотрудники лаборатории знали пароль и могли открыть дверь самостоятельно. Оставались либо студенты, либо коллеги с кафедры. Алиса открыла дверь и замерла. Никого. Такое с ней впервые. Розыгрыш? Серьёзно? В это верилось с трудом. Но не слуховые галлюцинации ведь? На всякий случай Федотова выглянула за дверь, опасаясь при этом покидать само помещение, бегло осмотрела коридор и вернулась назад. Как только замок пискнул о закрытии двери, выдохнула. Необоснованная тревога забилась где-то в груди, подкатывая к горлу неприятным комом. Голова закружилась, и женщина схватилась за стену, чтобы не потерять равновесие.

Несколько мгновений было потрачено на то, чтобы справиться с приступом. Когда Алиса смогла успокоиться на столько, что получилось отпустить стену и выпрямиться во весь рост, нетвёрдым шагом направилась к раковине. Нужно умыть лицо и выпить воды. И только потом разбираться с тем, что же это было. Передвигаться по лаборатории оказалось трудно. Сегодняшний беспорядок так таковым и остался, но к нему добавилось ещё одно неудобство. Как-то темновато. Но женщина не помнила, чтобы опускала жалюзи. Свет включать ещё рано. Уже стоя у самого умывальника, Алиса всё же повернула голову в сторону окна и вновь испытала приступ тревоги. Там, за двойным стеклопакетом, во всю хозяйничали сумерки, какие свойственны летнему приятному вечеру в районе девяти часов. Неужели на совещание у научного руководителя она потратила больше трёх часов? Или размышления о работе на самом деле оказались не двадцатиминутной деятельностью? Точно. Скорее всего она так увлеклась, что просто не заметила, как пролетело время.