Отхожу к перилам и пытаюсь взять себя в руки. 

Не сбегать ведь в последний момент? Это так по-детски трусливо… 

Просто позвони в эту дверь, Арин. И будь, что будет. 

Мои мытарства прерывает всё та же докучливая пенсионерка. 

– К Громовым, что ли? – интересуется она громко.

– Да. 

– Ну точно мышь телевизионная! – кивает головой она, будто соглашаясь со своими словами. – Вам лишь бы поехидствовать, а у парня горе вон! 

– Говорю же нет! Не журналист я! – повышаю голос. – Навестить его пришла. 

– Навестить… – она опять прищуривается. – А там че?

– Соки, фрукты, – отвечаю на автомате, и та, представьте себе, бесцеремонно заглядывает в пакет.  

Как бы смешно не звучало, но эта старушенция немного приводит меня в чувство.

– Да что вы себе позволяете! – дёргаю бумажный пакет в сторону, зло щёлкая зубами от негодования. 

– Ладно… щас.

Она хромым шагом ползёт до двери Громовых и начинает со всей дури по ней тарабанить.

– Галка, открывай, это я Петровна, – орёт на весь дом как полоумная. – Гааааль! 

Ненормальная…

Когда слышу, как проворачивается замок, судорожно сглатываю. 

– Ну чего вы, Антонина Петровна, так кричите, Максим спит, – спешит утихомирить шумную соседку выглянувшая из-за двери женщина.

– Тут пришла к вам барышня, – кивает в мою сторону. – Стоит мнётся. Уверяет, что не журналюга.

Женщина открывает дверь чуть пошире и выходит на лестничную клетку.

– Вы кто? – глядит на меня устало, расправляя простой хлопковый халат. 

Этот вопрос заставляет меня оцепенеть. Смотрю в лицо женщине, судя по всему, приходящейся Максиму матерью, и не знаю, что ответить. Будто язык к нёбу прирос. 

– Девица в шоке от местного контингента. Видала, Галь, глазища какие испуганные! 

– Меня зовут Арина, – наконец, снова обретаю голос. – Хотела просто проведать… Максима. Учились вместе в институте.

Как там? Ложь во благо? В моём случае просто способ попасть в эту квартиру.

– Мы тут собрали кое-что с одногруппниками, – приподнимаю вверх пухлый пакет. – Можно увидеться с ним?

Седовласая женщина растерянно топчется на месте. 

– Даже не знаю, – произносит с сомнением. – Максим в последнее время не очень настроен на общение. 

– Оно и надо думать, – вставляет свои пять копеек Антонина Петровна, качая головой. 

– Да и спит он сейчас… Может, в другой раз придёте? – робко предлагает она.

Нет. Второй раз сюда я не приеду. Понимаю это совершенно точно. 

– Я приехала с другого конца Москвы. Подожду здесь, пока он проснётся, – жму плечом, театрально при этом вздыхая. – Если вы не против. 

Присесть бы ещё на ступеньки, чтобы надавить на жалость, но не хочется пачкать костюм. Краем глаза отслеживаю реакцию. Вижу, что женщине неудобно. Что-то подсказывает мне: она – человек простой, добродушный. 

– Гал, ну че ты, в самом деле, впусти девчонку, пока её черти из двенадцатой не заприметили.

Прямо и не ожидала заиметь в лице этой ворчливой карги группу поддержки. 

– Нет, здесь и правда не стоит вам сидеть. Идёмте на кухню, – говорит мать Максима, встрепенувшись. 

Я через силу улыбаюсь и на негнущихся ногах направляюсь в сторону квартиры. А когда дверь за моей спиной закрывается, понимаю – всё, обратного хода нет…

17. Глава 17 Арина

Я стою на пороге чужой квартиры и пытаюсь сообразить, как вести себя дальше. Попасть-то я сюда попала, но это же ведь пол беды. Самое страшное – однозначно впереди. 

– Сейчас дам Вам тапочки, – мать Громова начинает суетиться. 

Наклоняется и открывает тумбочку, на которой покоится красный стационарный телефон, коих я не видела, наверное, с детства. 

– Спасибо, – благодарю я женщину, нехотя снимая лабутены.