– Я была знакома с очень богатым человеком, но восхищалась тем, как он воспитывал своих сыновей. Обожал, баловал и в то же время закладывал в них чувство собственного достоинства, понимание своей ответственности и уважение к людям, – поделилась Аня своим наблюдением. – Я экзаменовала его детей по математике. Меня пригласили за мою принципиальность. Знали, что за деньги я не стану незаслуженно нахваливать мальчишек.

– Женская любовь способна что угодно оправдать, – прозорливо заметила Жанна, вникнув в рассказ Инны.

– Да, упустила из виду: Ирина таки ушла от Бориса, но после моего с ней разговора один раз всё же предоставила ему шанс хоть частично загладить перед ней вину. Надеялась, что утихомирится, может, даже пересмотрит свою жизнь. И как муж себя повёл? Он не собирался укрощать свой нрав. Убеждённый в собственном величии (за папин счёт, конечно), вразнос пошёл. Ирине было противно вспоминать ту встречу.

Борис предстал перед ней с торжествующим видом: элегантный, самоуверенный, властный, голосом и взглядом выражая бесконечное к ней презрение. Стоял невозмутимо победно, говорил с напором. Глаза горели. Губы цвета раскалённого железа. Бровями поигрывал, хмыкал, довольный собой. Петух в оперении орла. Да, он был не из числа умных и порядочных. Привык оскорблять всех, кто не мог в силу своего деликатного воспитания ответить ему тем же. Едва ли будет преувеличением сказать, что изображал гордое снисхождение. «Сама позвала!» Он наслаждался её унижением и не сомневался, что она окажется у его ног. Вообразил, что она «приползёт к нему на коленях». Это был его последний удар… Он не учёл, что всему бывает предел, и абсурдному терпению тоже. Любовь – она ведь как ртуть, её не удержишь, сжав руки в кулаки.

«Скошенные травы и цветы сильнее пахнут. Не затем ли Борька садистски мучает тебя?» – спрашивала я Ирину. Но она разубеждала меня: «Безразличный он».

Порезвился Борька, нечего сказать. Его выходка перешла все мыслимые границы. Эта его издевательская фраза «сама приползла!» – нарочито показная, рассчитанная на уязвление, произвела на Ирину впечатление выстрела в сердце. Она не хотела верить в человеческую подлость и получила по полной программе. Вот тогда-то на неё окончательно повеяло отрезвляющим холодом и она взорвалась: «Не прикасайся ко мне! Убирайся! От тебя только смрад в душе». Борька не ожидал от жены такой мощной враждебности и растерянно пробормотал: «Что ты мелешь? Ты соображаешь, что говоришь? Ты даёшь мне от ворот поворот?!»

Он неожиданно оказался не на высоте и потому взбешенно прохрипел: «На кону судьба твоего ребёнка. Запомни, предпочтение будет отдано мне. Папа добьётся». И отступил. Стало быть, не допускал, что Ирина всерьёз может от него отречься. А когда понял, что это не минутный порыв, то уже в следующее мгновение оттолкнул её с такой яростной решительностью, словно готов был убить. И выскочил вон.

«Я знала, что мой топор войны давно уже наточен, но не представляла, что смогу его занести», – говорила мне Ирина после этой их встречи.

Пока Борис не верил, что Ирина может оставить его, он был к ней безразличен и считал, что вправе третировать жену сколько душе угодно. Но теперь, когда это произошло, его инстинкт самосохранения стал искать болеутоляющее средство для своей открытой раны самолюбия. Он всегда тяжело сносил любые огорчения, и, будучи тщеславным, непредвиденную потерю жены переживал злобно и мстительно. Состоятельные мужчины – если они не зарабатывали своё богатство – часто ведут себя как красивые глупые женщины, – сделала вывод Инна.