Короче, Аксель уехал. Он предупредил меня, что миссия длительная. Чтобы не волновалась. Сказал, что указал мои контакты, чтобы мне сообщили, если что-то случится. Вроде как это не по протоколу, но он договорился. А я думаю о том, что через полгода ему исполнится двадцать так, как будто могу гарантировать, что через полгода будет жив он. И я сама еще останусь здесь.

Мой контракт истекает в апреле. День рождения Акселя в апреле. Это будет плохой подарок – уехать? А если не уезжать?

Мне несколько раз звонили из Марселя. Они так никого и не нашли. Готовы ждать. Взвинчивают ставки, суля мне доход, о котором даже подумать страшно. Это карьера и будущее. А тут сердце и страсть.

Может ли человек жить без сердца?

Ответственно заявляю – да. И долго.

Может ли человек в современном мире жить без денег? Нет. Смогу ли я жить без статуса? О, нет. Точно не смогу.

Смогу ли я жить без Акселя?

Сейчас от этой мысли так больно, что трудно дышать. Как будто я глушу боль от разлуки вот этими вот мазохистскими мыслями, как будто так проще все это пережить. Честно? Понятия не имею, что я буду делать. Это как курортный роман. Только тут стреляют и погибают. Погибают редко. Но все же. Один из моих пациентов в госпитале с отстреленной рукой.

Аксель в прошлый раз приехал со сквозным ранением плеча. Что будет сейчас?

На самом деле я просто заговариваю себе зубы. Потому что его нет меньше суток. А я уже схожу с ума без его рук, тела и губ.

19 октября, понедельник

Все там же, все те же

Заходил Эдриан.

Прямо в кабинет. Он тоже уезжал в командировку, но вернулся, потому что обязан обеспечивать бесперебойную работу базы. Вижу, что скучает по полевым работам. Ну, ничего. Каждому свое место.

Сказал, что получил мою записку, где я просила поменять кресла в кабинете. Спросил, зачем. Я объяснила, как важно ощущение безопасности в кабинете психотерапевта. Согласился. Хотел уйти, но я не позволила. Мялась, мялась, как дура. А потом спросила про Акселя.

Думала, что он замкнется. Или разозлится. Или что-то еще. Но он только равнодушно скользнул по мне глазами. Ответил «новостей нет» и ушел. А я осталась сидеть с документами, не понимая, почему меня так зацепила его холодность.

Либо я заигралась в ревность.

Либо в моей голове происходят процессы, которые я не могу контролировать. Глядя на Эдриана, я вижу Акселя лет через десять. И неважно, что начальник базы брюнет. В них есть что-то неуловимо общее. Профессия?

Может, через внимание к нему мое бессознательное намекает, что мне все-таки нужен кто-то постарше?

Да ну, бред какой-то.

30 октября, пятница

Я думала, что до конца недели не доживу.

Это было сложно. Отвратительно. Тяжело.

Вернулись ребята после сложной миссии в горах не скажу какой страны. Они в шоке! У них не просто травма. Их мир разрушился. Молодые ребята, первая миссия. И сразу такая точка. Когда Европа сталкивается с дикой Азией, лучше сразу умереть. Не все настолько развиты психологически, чтобы нормально пережить то, что они там видят. Пока непонятно, какие именно механизмы защиты включит их психика. Пока у каждого второго – диссациация. Они отстраняются от миссий. Играют в игру «это был не я, это был плохой Джо».

Чудовищно.

Мне почему-то страшно. А вдруг Аксель переживает такую же травму, но не открывается мне? У него другой терапевт.

Что он чувствует? О чем думает?

Я решила, что буду писать ему письма. Отдам, когда приедет.

Настоящее. Лорел Эмери. В печать

Психоанализ и жизнь. Политика и благотворительность. Любовь и дети. Да, да, дорогой читатель, ты не ошибся. Сегодня мы побеседовали с самым противоречивым, известным и популярным психотерапевтом из Франции. Она работает только с исключительными людьми. Звезды, политики, аристократия. Старый и Новый свет способен примириться с существованием друг друга только под мудрым взглядом этой умопомрачительной женщины. С вами Лорел Эмери – и сегодня мы в гостях у доктора Анны Перо.