Сижу как на иголках.

И не выдерживаю.

- Ладно, Вика, пора ложиться спать, - поднимаюсь. - Четыре утра. А спать мне часа три осталось. А потом прическа и макияж. Я же вся помятая буду, - ругаюсь себе под нос и забираю стаканы со стола.

Нет у меня уверенности, что прическа понадобится. И Вику отпускать не хочется, но ведь не при ней же мне беседы вести?

Нет.

И Вика с сожалением начинает возню. Вызывает такси. И пьяным взглядом уставившись в зеркальце подкрашивает губы.

- Ты не проспишь завтра? - Николас встает. И потягивается, так заразительно, с хрустом, и все его мускулистое тело выгибается, широкая грудь выступает вперед. - Нам ждать тебя в ЗАГСе?

- Ну разумеется, - Вика щелкает зеркальцем. - Если вы не наврали, Николас, и твой друг правда красавчик-банкир, и он будет там - с меня потом причитается. Когда выйду за него замуж. Дам тебе кредит без разговоров. Чтобы ты Алисе виллу купил. Где-нибудь на побережье, - болтает она ерунду.

Николас усмехается.

Провожаем ее до прихожей, под ногами вертятся собаки, я радостью хлопаю дверью, едва подруга ступает на крыльцо.

- Наконец-то, - Ник тут же притягивает к себе, вжимает спиной в свою грудь и стискивает талию. - Мы одни.

Генерал с Бубочкой гавкают, намекая, что он не прав.

Он смеется.

И мы вместе, так и не расцепившись, медленно тащимся по ступенькам наверх.

- Как погуляла? - он разворачивается вместе со мной, плечом толкает дверь, мы вваливаемся в спальню. - Ты какая-то грустная, лапушка.

В его объятиях хорошо. Очень. До такой степени, что глаза щиплет, и мутная пелена плывет. 

Он толкает меня на кровать и поддев сзади рубашку, стягивает ее через голову, швыряет на пол. 

Горит ночник.

Мы его не выключаем, даже днем, плотные бордовые шторы почти не пропускают света, мы их и не открываем никогда, спальня - это особенное место.

И здесь тихо, интимный полумрак и пахнет индийскими благовониями.

Сандал. Мелиса. Пачули. И темная корица.

Лежу, опершись на локти и наблюдаю за ним. 

Классические брюки сидят на нем высоко, привыкла видеть будущего мужа в рваных джинсах, которые вечно болтаются на бедрах, неприлично оголяя пах и темные волосы.

Он брякает пряжкой ремня, везет молнию, сдергивает брюки и пинает их в сторону.

Падает на меня.

Накрывает сильным горячим телом.

Вдыхаю запах его тяжелого парфюма.

Вздыхаю.

Обнимаю его за шею.

- Ну что, расскажешь? - оказываемся нос к носу, он смотрит с любопытством, ответа ждет. - Что не так?

- На счет свадьбы.

- А что на счет нее?

- Я сегодня повела себя плохо.

- Насколько плохо? - он отжимается на руках, садится верхом на меня, под собой зажимает. Улыбается. Задирает платье, тянет его наверх. - Стриптиз смотрела?

- Да, - перехватываю его руки, не даю меня раздевать. - И не только.

- А что еще, сама танцевала? - он продолжает тянуть платье.

- Нет. Но была в вип-кабинке. И еще там был твой брат.

Вот.

Сказала.

И замерла, и в ушах зашумело тревожно, панически.

- И что было? - он тоже замирает, оставив в покое подол, нависает надо мной ниже и всматривается в лицо.

- Поцелуи. И еще кое-что.

- С кем из них?

- Это важно?

Он замолкает.

Тоже молчу, тереблю платье, под его весом размазана по кровати, лежу и смотрю на шторы.

Мы в этой комнате ремонт делали.

Раньше это была моя спальня. И все тут было девчачье. И окно всегда открыто, и солнце заливало кровать.

И запахи тут были другие.

Всего две недели эта комната считается нашей общей, у нас тумбочки есть по обе стороны от постели, на его - стопочка книг и стильный темно-синий будильник, на моей - свадебные журналы и зеркало.

Мы ведь совсем, совсем ничего не успели.

Всхлипываю.