Значит, Эверси не обманул. И, значит, Бьянка действительно заболела от нервного перенапряжения.

Рой вздохнул, сунул служанке в руки не нужный теперь букет роз и шагнул к кровати.

Бьянка лежала с закрытыми глазами, золотистые локоны разметались по подушке, и Рой удивился тому, какая она маленькая и жалкая. Он посмотрел на запястье в кружевной манжете сорочки. От вида бледной, прозрачной кожи и тонких голубых вен единственное, чего хотелось, – это как следует накормить девушку.

– Бьянка, – сам не зная зачем, позвал он.

Слипшиеся стрелками коричневые ресницы затрепетали, но глаз Бьянка не открыла. А потом вдруг хрупкое тело выгнулось дугой под одеялом, и Рой, холодея, услышал хриплый шепот:

– Пожалуйста, ваше величество… не надо… не на-а-адо…

И Бьянка застонала так жалобно, как будто ей было невыносимо больно.

Рой тихо помянул Претемного. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что именно Бьянка видела сейчас.

– Я предупреждал, ничего хорошего здесь нет, – раздался из-за спины голос графа, – а теперь прошу покинуть комнату моей дочери, а заодно и мой дом.

Молча кивнув, Рой побрел к выходу. Вся злость, вся ненависть, которые он пестовал как дитя и подкармливал терпеливо в ожидании нужного часа, куда-то делись.

Вид бледного личика Бьянки, искривившегося в совершенно детском плаксивом выражении, выжигал изнутри, растекаясь кислотой по венам.

«Зачем ты сделал это с ней, Рой Сандор? Разве нельзя было придумать что-нибудь другое и не подсылать ее к узурпатору, чтобы отобрать артефакты?»

Впрочем, уже ничего не изменить. Увы.

Спустившись в холл, он повернулся к графу и сказал просто:

– Я женюсь на Бьянке.

Светлые брови Роланда медленно поползли вверх.

– Простите, лорд Сандор, но… вынужден вам отказать.

– Отчего же? Я слышал, у вас просто беда с репутацией, а заодно с деньгами, – Рой не стал скрывать злорадной усмешки, – а я решу все ваши проблемы разом.

– Решить-то решите, – на лице графа внезапно появилось очень неприятное чопорное выражение, – но, видите ли, наш род ведет начало от первых королей Рехши. И даже дочь с испорченной репутацией…

– Вы хотите сказать, дочь, которую все считают шлюхой, – вкрадчиво подсказал Рой.

Граф пожевал губами, как будто не решался произнести вслух то, что хотел. Но потом решился:

– Да, даже дочь, которую весь двор признал шлюхой… я не отдам замуж за простолюдина.

Рой ухмыльнулся и посмотрел в светло-голубые глаза Эверси.

Возможно, он хотел увидеть в них хотя бы каплю раскаяния за все сказанное. И за все содеянное.

Но, разумеется, ничего подобного в них не увидел.

– Я женюсь на Бьянке, хотите вы того или нет, – сказал тихо. – Доброго дня, граф Эверси. Желаю вашей дочери скорейшего выздоровления. А потом ее будет ждать сюрприз.

И, не дожидаясь ответа, неторопливо распахнул входную дверь.

В королевском дворце Рой всегда чувствовал себя немного неуютно. Еще когда наставник привел его с собой на аудиенцию к старому и покойному ныне королю Маттиасу – а Рою тогда как раз исполнилось двадцать, – уже тогда бело-голубые залы казались стерильными и безликими, а сотни мраморных статуй всех размеров отчего-то напомнили этакое мертвое воинство, которое, впрочем, по приказу хозяина было готово ринуться в бой и растерзать неугодных в клочья.

Годы спустя Рой с усмешкой вспоминал о том, как торопился за наставником и проходил мимо застывших в мраморе грифонов, единорогов, воинов в доспехах и дев без доспехов и вообще одежды едва ли не на цыпочках, а потом еще оглядывался – все казалось, что твари злобно таращатся в спину.

Впрочем, узнав короля Маттиаса чуть лучше, Рой с грустной улыбкой понял, что неспроста мертвый камень тогда внушил иррациональный страх. Это было своего рода предчувствие, неосознанное, но верное. У короля Маттиаса в самом деле было неживое войско из рукотворных тварей, механоидов. Лучшие маги-конструкторы Рехши трудились над созданием невообразимых существ, идеальных мясников, а на островных рудниках добывался лациум, способный заставить неживое двигаться и даже примитивно мыслить. Прелесть лациума заключалась в том, что, неся отпечаток воли хозяина, он полностью подчинял механоидов его воле, и до определенного времени все это прекрасно работало…