И была права, в глубине его безразличия. Он не реагировал. А когда она стала лезть на кресло, и закрыла сенсорный экран он вспылил.

– Блин, Лера, убери руки. Что ты хочешь, иди, мама даст, – спустил ее, развернув ко мне.

– Пить… – ответила, снова обращаясь к нему.

– Пить? Ты не можешь дать ребенку пить? – он глянул на смотрящую в свою сторону меня и прищурился, потому что я сидела неподвижно и сканировала все это.

– А ты?

– Что я? Я занят, – уже не так бойко ответил, поняв, что гребаный телефон можно выбросить в урну.

Встала на ноги, убрав телефон на столик журнальный, и подошла к дочери, по-прежнему выпрашивающей внимания отца.

– Правда? И это важней собственной дочери? Надо же, каким важным ты стал, Одинцов.

– При чем тут это?

– Ты сам сказал, что занят, тыча пальцами без передышки в мобильный, а не я, – подняла Леру на руки и поцеловала в пухлую и мягкую щечку.

– Ты могла дать ей попить сама… – говорит в спину, стоит мне развернуться и двинуться в сторону кухни.

– Но твоя дочь, попросила сделать это своего отца. Чувствуешь разницу? – ответила, так и не посмотрев в его сторону больше.

– Почему не сказала ему обо всем в тот момент? – ворвался в мои воспоминания голос Арины.

– Я была такой злой, – печально улыбнулась ей. – Да и показалось, что, намекнув на ситуацию, я сказала гораздо больше.

– Видимо, он не понял, – заметила подруга.

– Так и есть. Он не понял. А потом, когда мы собрались гулять, он сказал «Ага» и ушел в спальню.

– И ты решилась на переписку?

– Да. Я ответила ему, что гуляю с дочкой на улице. Он не стал отвлекать, а дальше… Дальше мы начали переписываться уже за пределами работы. Арин, я не знаю, может, сильно увлеклась. Но в тот момент я стала более… – пожала поникшими плечами, – более живой, думаю.

– Ну знаешь, флирт – он оживляет и правда.

– Но не когда ты замужем пять лет.

– Я не говорю, что это правильно, просто констатирую, то флирт — это игра и, если она тебя возбуждает, но это вдвойне круто. А что Влад?

– Когда мы со Львом начали переписку, уже я, стала забывать о муже. Клянусь, я сидела с ним в одной комнате и не замечала его. Мы не переписывались каждые пять минут, нет. Но если шло общение, то муж уходил на задний план. Я стала походить на него.

– Значит, если сопоставить, то ты думаешь, что он тоже…

– Скорее всего. Думаю, у него есть кто-то. Просто общение или нет, но он с кем-то переписывается. И когда я это поняла… не зная наверняка, я решила… Боже, – как сложно было признаваться в самом постыдном и самом больном. – Я решила, что тоже имею право. Будто поощрила себя и не остановилась. Я решила, что не люблю его больше. Вот и все.

– Тогда в чем дело?

– Я не знаю, что делать дальше, понимаешь. Влад стал странным. Он напился вчера и в пьяном бреду, будто выказал мне обиду, что я его не замечаю. А потом позже, спросил, хреново ли между нами все.

– Может, он догадался?

– Сомневаюсь. Не в его характере узнать и молчать. Он раньше знаешь, был такой темпераментный. И наш секс был… Он был чертовски горячим. Потом, когда я забеременела, мы перестали так много страсти вкладывать в секс. В последнем триместре мне запретили его вообще. И эта его сдержанность, странная вынужденная нежность, они будто выжгли в нем ту бурю. Порой все сливается в одно – ребенок. Но я не верю, что он не ждал нашу дочь. Он был ей рад. Я ведь помню все это, Арина. То самое ожидание. А сейчас полное отчуждение Леры и меня это ранит. Мне за своего ребенка обидно, понимаешь. И тут, когда я совершила то, о чем никогда в жизни не думала, он рассматривает меня в душе, при этом остается таким же холодным.