– Нет. Но это явно дело рук маньяка из Ганноверского дома.

– Психопата?

– Наверняка. Скорее всего, один из них сбежал. Кто еще на такое способен?

Он покачал головой.

– Ума не приложу.

Постоянно ощущая рядом с собой присутствие Амарока, Эвелин старалась не поскользнуться на подтаявшем снегу.

Миновав пост охраны, они зашагали дальше по коридору по направлению к лифту. Эвелин велела себе успокоиться, но так и не смогла избавиться от дурных предчувствий. Ей меньше всего хотелось чувствовать себя ответственной, даже опосредованно, за любое насилие, и уж тем более за такое зверское убийство.

Что бы там ни думал Амарок, шансы, что к этому делу причастен кто-то из Ганноверского дома, весьма невелики.

И ей наплевать, что там говорит Хьюго. Меры безопасности у них полностью соответствуют всем требованиям. Они были готовы к любым сюрпризам погоды, обеспечены всеми резервными системами. Они ведь прекрасно понимали, в каком регионе строят свое учреждение.

Но вскоре она поняла, что проблемы все-таки есть. Несмотря на то, что в течение наиболее сложных месяцев в спальнях второго крыла размещались дополнительные сотрудники охраны, нагрузка на персонал была слишком велика. Нынешний буран стал самым сильным с момента открытия учреждения, а большинство сотрудников были в исправительной системе новичками.

Охранники, мимо которых они с Амароком проходили, сообщили, что дополнительных сил оказалось недостаточно. Некоторые сотрудники отработали уже восемнадцать часов. Но учитывая тот факт, что системы безопасности до последнего времени не проверялись, ситуация могла бы быть и хуже. Они постараются все исправить и наладить.

– По дорогам пока еще ехать нелегко, но их уже расчистили, – сообщила она Амароку по пути в административный блок, хотя он сам прекрасно знал состояние дорог, так как ехал по ним. Она сказала это лишь потому, чтобы он знал: усталому персоналу тюрьмы скоро пришлют необходимую смену.

Но он молчал, насупившись. Создавалось впечатление, что мрачное настроение мешает ему говорить, но, принимая во внимание то, что произошло между ними, а также убийство, она не могла на него обижаться.

Первым с ними поздоровался доктор Тимоти Фицпатрик. Они столкнулись с ним, когда он выходил из административного блока. Он явно куда-то направлялся, скорее всего, на встречу с заключенным. Увидев Эвелин, он открыл было рот, чтобы сказать что-то важное, но, заметив сержанта, передумал.

– Какие-то проблемы? – спросил он, стараясь не смотреть на них.

Эвелин с облегчением вздохнула. Если бы в ее отсутствие кто-то из заключенных сбежал, доктор Фицпатрик наверняка начал бы разговор с ней совершенно по-иному. В свои пятьдесят лет он был вторым человеком после нее в деле создания Ганноверского дома. Без его поддержки и понимания ее планов, без его переезда на Аляску с намерением помочь ей воплотить эти планы в жизнь, Ганноверский дом так навсегда бы и остался проектом на бумаге.

– Уверена, Тим, что ты знаком с сержантом Амароком, – сказала она.

– Нет, официально мы не знакомы, – ответил Фицпатрик. – Но мы, конечно, встречались. И я много слышал о нем. В Хиллтопе он настоящий народный герой.

– Да, его здесь любят.

Она подумала, что Фицпатрику не помешало бы поучиться у Амарока тому, как заводить друзей и оказывать на людей влияние, но она прекрасно понимала: если ему на это намекнуть, он страшно обидится.

– Что его привело в Ганноверский дом?

Не зная, какую часть полученной от Амарока информации она имела право разглашать, тем более что при необходимости он сам может сообщить все остальное, Эвелин ограничилась уклончивым ответом.