- Да поймите вы, - он встаёт со стула и начинает нервно ходить по палате. – У меня была сегодня назначена важная встреча, на которой я должен был быть обязательно, так как обещал одному очень хорошему человеку. Поэтому я и торопился. Да, я был не прав, я нарушил.

- Поверьте, у меня тоже были очень важные дела, - стою на своём я, - и не менее важные, чем у вас. Что произошло, то произошло. Я думаю, что наш разговор себя исчерпал, поэтому прошу вас уйти!

Мне совсем не хочется продолжать этот бессмысленный разговор с человеком, который дальше своего носа ничего не видит и считает себя правым всегда и во всём. Я искренне надеюсь, что он сейчас уйдёт, и я его больше никогда не увижу.

Видимо ему не понравилось моё повторное предложение покинуть палату, потому что больше ничего не говоря, мужчина уходить, сильно хлопнув дверью.

- Ну, вот и отлично, - бросаю я ему в след и поудобнее, как только позволяет мне нога, устраиваюсь на кровати, чтобы наконец-то поспать.

На моё счастье и спокойствие Роман больше не появляется в моей палате всё то время, что я нахожусь в больнице, а это целая неделя. Неделя, выкинутая из моей жизни из-за одного самоуверенного пижона. При мысли о Белинском я начинаю на него злиться.

Всю ту неделю, что я нахожусь в больнице, с меня пылинки сдувают буквально в прямом смысле. Лекарства, уход, еда. Словно это санаторий дорогой, а не больница. Наверняка этот богач подсуетился, чтобы я на него заявление в полицию не написала, хотя я и не собиралась этого делать.

- Ну, вот и отлично, - подводит итоги доктор, осмотрев мою ногу. – Можете снова бегать, прыгать, танцевать.

- Спасибо, - искренне благодарю его я.

- Ну что вы, барышня, это моя работа, - начинает скромничать мужчина. – Можете собираться, а потом зайдите ко мне в тридцать пятый кабинет за всеми документами.

С этими словами он покидает мою палату, дав мне возможность спокойно переодеться в вещи, заботливо привезённые мамой. Потому что то, в чём я сюда пришла было порвано и испачкано.

Выйдя из палаты, я отправляюсь на поиски нужного кабинета. И как только я подхожу к двери, тут же начинаю понимать, почему ко мне здесь так относились.

«Белинский Аркадий Николаевич – главный врач». Да он же отец Романа Аркадьевича. Вот пазл и сошёлся. Не в доброте душевной тут дело. Исправляет папочка проделки сыночка.

- Разрешите, - постучав, осторожно приоткрываю дверь.

- Да, Марина Владимировна, проходите, - доктор мне дружелюбно улыбается. – Вот ваши документы на выписку, - он протягивает мне документы в папке. – Берегите себя.

- Да я-то берегу, только вот лихачи на дорогах об этом не знают, - зачем-то острю я, хотя доктор, по сути, ни в чём не виноват.

- Если вы про Рому, то я тоже не разделяю его увлечение быстрой ездой, - идёт на диалог доктор, - вы же уже догадались, что он мой сын. Рома уже не раз обжигался на страсти к быстрой езде, сильно обжигался, но так ничего и не понял. А вам Марина Владимировна за мальчика того спасибо, спасли вы моего сына от греха большого. Берегите себя! – ещё раз повторил он.

В словах Аркадия Николаевича я услышала нотки искренности и сожаления. Действительно, он ни в чём не виноват. Как дети не должны расплачиваться за ошибки родителей, так и родители не должны расплачиваться за ошибки детей.

- Спасибо, - искренне благодарю, его я и выхожу из кабинета.

Ещё когда я собирала вещи в палате, на улице светило яркое солнце, а сейчас, когда мне нужно добираться домой, на улице начался сильный дождь.

- Так, и как же мне теперь быть? – я пытаюсь оценить ситуацию и понять, что мне делать дальше, потому что зонтика у меня с собой нет. А значит нужно вызывать такси, не хватало мне ещё теперь простудиться под проливным дождём.