Мой потерянный слегка расфокусированный взгляд непроизвольно цепляется за лежащий на диване лист бумаги. Договор, который мне дала Милана буквально за несколько минут до появления босса.

Под удивлённый, ничего не понимающий взгляд Руслана я поднимаю бумажку, резво огибаю мужчину и иду к его столу.

Хватаю первую попавшуюся ручку и ставлю свою размашистую подпись напротив его аккуратно выведенной. Не знаю, когда он успел её поставить, возможно, дал вчера Милане пустой бланк со своей подписью.

Опрометчиво, Руслан Романович, очень опрометчиво так делать.

Но зато мне на руку сыграла его глупость, и теперь он ничего не сможет изменить, будет терпеть до самого окончания практики.

– Вот, – разворачиваюсь и тычу в лицо Селиванова подписанным документом. – Ты сам предложил мне проект, что же теперь, возьмёшь свои слова обратно?

Я прекрасно понимаю, что босс может просто вырвать из моих рук эту несчастную бумажку и разорвать её на клочки. Но осознанно иду на риск. Тот Руслан, которого я знала, всегда выполнял свои обещания. Все, кроме одного…

– Однажды ты уже сломал мою жизнь! – пользуюсь его молчанием и хочу высказать ему хотя бы маленькую долю того, что копилось столько лет в моей душе. – Я не позволю, слышишь? Не позволю тебе сделать это ещё раз!

Последнюю фразу произношу гневным шёпотом, стоя на носочках и находясь лишь в нескольких сантиметрах от лица Руслана.

Я не знаю, как это работает, но всего за несколько минут этот кабинет стал невероятно тесным для нас двоих. Ощущение, будто в наши тела вшиты магниты, которые так и стремятся притянуться друг к другу, но мы сопротивляемся изо всех сил.

Руслан перехватывает мою руку, в которой я крепко держу договор, но отобрать документ не торопится. В глазах мужчины мелькает… растерянность?

– Я не понимаю, о чём ты говоришь, – громко сглатывает и ещё крепче сжимает пальцы на моём запястье. – Но если я ещё хоть раз…

– Хватит! – перебиваю босса, не дослушав. Пусть даже не думает, что я буду молчать и послушно кивать на каждое слово этого тиранища. – Хватит. Мне. Угрожать.

На последней фразе подражаю интонации Селиванова, делаю шаг назад и выдёргиваю свою руку из его стальной хватки.

Думает, я растекусь перед ним лужицей, как четыре года назад?

Ну, и скотина же ты, Селиванов!

– Я не угрожаю, – хрипит, как поломанная игрушка с посаженной батарейкой. – Я лишь предупреждаю тебя, Ева.

Специально выделяет голосом это имя, от которого я отказалась в тот же день, как покинула родной посёлок. Не хотела, чтобы хоть что-то напоминало мне о прошлом.

Впрочем, кроме этого имени Руслан не знал обо мне ничего.

– Ты сделала свой выбор, поэтому лучше просто уйди, – добивает.

Жестокостью, цинизмом своим добивает то, что осталось от меня после потери ребёнка. Мерзавец, даже не пытается извиниться, не спрашивает, что стало с нашей дочерью. Негодяй, как же хочется высказать ему всё в лицо, но я держусь. Оскорбления вряд ли смогут пробить эту ледяную броню, которой окружил себя Селиванов.

Но я знаю, как сделать так, чтобы хоть немного достучаться до Руслана. И готова использовать самые низкие методы, поэтому говорю:

– Выбор сделал ты. За нас двоих, – мой голос гаснет, но я собираю остатки сил, чтобы завершить начатое. – И даже времени не терял зря, ребёнка завёл, – горько усмехаюсь.

Понимаю, что нехорошо поступаю, втягивая в наши разборки малышку. Пусть не напрямую, лишь в разговоре упомянув Мию, я всё равно чувствую себя отвратительно. Но разрушительная машина запущена, и меня уже ничто не сможет остановить.

– Жена, наверное, тоже имеется? – совершаю контрольный выстрел и попадаю в цель.