Через дверь ее голос звучал совсем глухо.

Ларс не слушал ее, продолжая писать. В отчете для Гуниллы он в общих чертах пересказал диалог за ужином. Листы бумаги прокрутились в факсовом аппарате, а затем отправились в уничтожитель бумаг. Идти и ложиться в постель рядом с Сарой не хотелось. Коньяк давно кончился, винные бутылки стояли пустые. Ларс взялся за бутылку шерри, стоявшую в баре. Он не помнил, каково ее происхождение, она всегда стояла там. Отхлебывая прямо из горлышка, он ждал, пока загрузится компьютер. Шерри – какое дерьмо! Сладкий напиток с омерзительным вкусом – и кто его только придумал? Усилием воли Ларс заставил себя выпить. Окружающий мир стал чуть менее гнусным, и мозг слегка разогрелся. Экран компьютера замерцал, и появилась заставка рабочего стола. Выбрав папку с фотографиями, Ларс запустил слайд-шоу, а потом включил подборку классической музыки и стал смотреть фотографии Софии под звуки Пуччини. У него скопилось несколько сотен ее фотографий, которые сейчас появлялись одна за другой у него перед глазами с интервалом в пять секунд – увеличенные до размеров экрана.

Откинувшись в кресле, Ларс смотрел, как София едет на велосипеде на работу, как вставляет ключ в замок своей двери, как темнеет ее силуэт в окне кухни, как она выходит к почтовому ящику за газетой, как подстригает розовый куст, растущий у стены дома. Он видел, где она находится, что чувствует, о чем думает – отмечал каждый оттенок в выражении ее лица. Получалось нечто похожее на фильм – фильм о внутреннем мире Софии Бринкман. Ларса позабавила сама эта удивительная ситуация – что он, редко размышляющий о таких материях, случайно столкнется с женщиной, о которой знает все. Или это случайность? Нет, ничего не бывает просто так. Возможно, сама судьба решила указать ему верный путь.

Ларс распечатал свои любимые фотографии Софии, положил их в папку, нарисовал на обложке цветочек и спрятал папку в дальний ящик.

София шла по коридору, глядя в пол и ни о чем особо не думая. Однако подняла глаза, услышав шаги навстречу.

Ее внимание привлекла женщина лет пятидесяти. София узнала ее – уже видела раньше. Она приходилась родственницей кому-то из пациентов. Кому именно, София не знала.

– София?

Ее удивило, что женщина назвала ее по имени – такое случалось нечасто, несмотря на бейдж у нее на груди.

– Меня зовут Гунилла Страндберг, и мне хотелось бы поговорить с вами.

София кивнула, улыбнувшись своей профессиональной любезной улыбкой:

– Разумеется.

Гунилла огляделась по сторонам, и София догадалась, что та не хочет разговаривать в коридоре.

– Пойдемте.

София провела Гуниллу в пустующую палату, закрыла за ними дверь.

Женщина открыла сумочку, достала кожаный бумажник, порылась в нем и извлекла то, что искала среди старых чеков и отдельных банкнот. Показала Софии свое удостоверение.

– Я из полиции.

– Вот как? – София стояла, скрестив руки на груди.

– Я хотела только побеседовать с вами, – спокойно повторила Гунилла.

София осознала, в какой позе стоит, – словно защищается от постороннего вторжения.

– Вероятно, вы меня узнаете? – спросила Гунилла.

– Да, я видела вас раньше. Вы навещали кого-то из пациентов.

Гунилла отрицательно покачала головой.

– Мы можем присесть?

София выдвинула стул, на который Страндберг тут же уселась. София присела на край койки. Некоторое время Гунилла молчала, словно подбирая слова. София ждала. Потом Гунилла подняла глаза:

– Я веду расследование.

София ждала продолжения. Страндберг, кажется, по-прежнему искала наиболее подходящие слова.

– Вы дружите с Гектором Гусманом? – Она говорила по-прежнему спокойно.