Железная дверь проходной с громким скрипом закрылась у нее за спиной.

По затылку пробежал неприятный холодок. Звук был такой же мерзкий, как скрип ногтей по классной доске. Сонгён почувствовала, как нарастает напряжение, словно туго натянутые нервы были готовы в любой момент лопнуть.

Какое-то не поддающееся описанию чувство полностью завладело ею, сковало по рукам и ногам. Казалось, будто здоровенный камень навалился на грудь. Она попробовала глубоко вдохнуть, но чувство тяжести никак не отпускало.

Вдруг захотелось немедля развернуться и без оглядки броситься к выходу.

«Успокойся, нет никаких причин нервничать», – приказала она себе, хотя и без особого толку. Припомнилось прозвище, которое дали ей студенты.

Кларисса Старлинг. Салага, делающая еще только первые робкие шаги в ФБР.

Сонгён представила себе Джоди Фостер в фильме «Молчание ягнят». Только сейчас ей пришло в голову, что в этот момент она и впрямь похожа на Клариссу Старлинг, шаг за шагом пробирающуюся по темнице в сопровождении строгой охраны, вздрагивая и напрягаясь при малейшем звуке. Бёндо, конечно, не Ганнибал Лектер, но она сознавала, что он уже психологически довлеет над ней.

Журнал, фиксирующий ход следствия, прочие материалы по делу, истории, рассказанные оперативниками, и три дня зазубривания всего этого, похоже, основательно перегрузили ей мозг. Не было времени как следует подумать и спокойно подготовиться. Сонгён решила, что лучше забыть все, что попыталась запомнить перед встречей.

Ли Бёндо из материалов уголовного дела и рассказов полицейских, общавшихся с ним, – это лишь один из кусочков пазла. Надо найти и другие кусочки, другую его сторону. Эта мысль помогла ей немного расслабиться. Неопределенный, едва ли не детский страх немного отпустил. Чтобы скрыть остатки волнения, она напрягла живот и наконец ощутила достаточное спокойствие, чтобы оглядеться.

Следуя за шагающим впереди охранником, Сонгён посмотрела по сторонам. Ничего особенного: просто грубое строение без каких-либо заметных черт. На миг замедлив шаг, она бросила взгляд на небо.

Был еще только июнь, но жаркое солнце вовсю правило миром. Туч, недавно оросивших дождем Индонвон, не было и в помине. Сонгён еще раз глубоко вдохнула. Даже от самой земли поднимался жар. Лицо покрылось по́том под безжалостным солнцем, но, как ни странно, по спине продолжал пробегать озноб. Повертев головой, она посмотрела по сторонам, но больше никого не увидела.

– Так вы идете? – поторопил охранник.

Он уже стоял перед входом в здание и смотрел на нее. Осознав, что заставляет его ждать, Сонгён прибавила шагу. Она жалела, что нельзя выждать, пока холодок в спине не рассеется, но вскоре взяла себя в руки. Ощутила лишь, как вспотели ладони.

Блок одиночных камер, расположенный в самом центре тюремного комплекса, предназначался только для преступников, приговоренных к смертной казни. Сонгён подошла к его двери, холодной даже в середине лета.

– Что, жутковато? – деликатно спросил охранник в попытке помочь ей расслабиться.

– Я и не знала, что мы зайдем так далеко.

– А обычно никто из посетителей досюда и не доходит. Допросы и консультации с адвокатами для обычных заключенных проводятся в административном корпусе, через который вы входили.

Его слова на самом деле ничего ей не объяснили. Он должен был знать, зачем пришлось завести Сонгён так далеко, но, похоже, не имел намерения объяснять ей причину. Охранник открыл вход пластиковой карточкой. Произнес:

– С прошлого года здесь сидели более тридцати заключенных, приговоренных к «вышке».

Под «вышкой» понималась высшая мера наказания – максимум, который только может назначить суд.