Но палочка появилась и пропала. Значит, надо идти туда… Любава двигалась вперед, не отрывая взгляд от экрана. То петляла, то кружила, возвращалась и снова шла.

– Зараза. Мигаешь тут, мигаешь … Ай!

Нога споткнулась обо что-то твердое, и Любава полетела вперёд носом.

Прямо в пятно бурой шерсти.

– М-м-миш-ка… при-вет…

Зубы выплясывали чечётку, а пятая точка намертво приморозилась к земле.

Перед ней сидел медведь! Самый настоящий, живой медведь, на которого она просто-напросто упала! Сердце кувыркались под горлом, не оставляя шанса даже на писк.

Главное – не смотреть ему в глаза. И на лапы тоже! О-о-о, какие огромные когти! В воздухе замелькали черные мушки. Кажется, ей сейчас станет дурно…

Земля качнулась из стороны в сторону, и Любава обессилено завалилась на бок, готовая распрощаться с жизнью. Только бы Раду не тронул… Она же тут, совсем близко…

Медведь шевельнулся, и перед ней очутился влажный черный нос. Все, конец.

Любава крепко зажмурилась.

Но вместо оглушающей боли от медвежьих клыков щеки коснулось мягкое и влажное.

– Ф-р-р-р… Фру-у-у…

От неожиданности Любава приоткрыла рот и тут же принялась отплевываться. Шерсть!

Мохнатая громадина не собиралась закусывать обморочной девицей. Вместо этого медведь протяжно лизал щеку и толкался огромной башкой.

– Ф-р-р-р, – урчал и сопел в самое ухо. – Фру…

И опять лизал.

Силы резко вернулись, и Любава рискнула приподняться, чтобы хоть немного отстраниться от неожиданно мирного зверя. Да это же тот самый – ручной! О нем ещё Рада говорила. Ох, неужели не съест?

– Ты, а… Эй!

Медведь нагло прошелся языком около губ! Машинально Любава принялась отирать мокрые нежности рукавом.

– Слюнявый какой, – пробормотала, уже смелее разглядывая добродушно вздыхавшего зверя.

А тот нюхал ее руку, лизал пальцы и все урчал. Прямо трактор настоящий. Страх окончательно растворился, оставив крепнущую с каждой секундой уверенность – не тронет. Хотел бы – давно кинулся, а не тыкался носом в ладонь, выпрашивая погладить.

Сама себе не веря, Любава осторожно тронула блестящий мех. Коротко провела по носу и крутому лбу. А медведь только жмурился. Вздыхал радостно и счастливо, будто она ему бочку меда прикатила, а не потрогала самую чуть.

– Чудеса, – пробормотала, снова оглаживая широкую морду. – У меня, наверное, удар. Солнечный.

К ней ластилась лесная зверюга! Огромный шерстяной ужас, который так ласково фырчал и сторожил круглые милые ушки. А цвет глаз до чего интересный – настоящий янтарь. И смотрит слишком осмысленно для медведя.

– Ты домашний, да? – пробормотала, пытаясь избавиться от ощущения все понимающего взгляда.

Он же не человек, в самом деле!

А медведь со вздохом улегся на спину, предлагая почесать плюшевый живот.

« Не тронет этот медведь, не трясись так », – засмеялся над ухом голос Рады.

Любава даже оглянулась, но нет. Только ветер шумел, и пели птицы.

– Кому рассказать – не поверит, – легонько взъерошила шерсть на могучей груди. – А ты красивый…

Медведь лениво прикрыл глаза и выдохнул, мол: « Сам знаю. Не отвлекайся ».

– …и нахальный, – усмехнулась Любава, с удовольствием зарываясь пальцами в густой мех.

Шелк золотой! Шерстинка к шерстинке, и каждая переливается на солнце медовой искоркой.

А зверь лежал, отбросив голову и вольно приподняв лапы. Любава ещё косилась на бритвенно-острые когти, но медведь не думал пускать их в ход. Тихонько укал на лёгкие прикосновения и водил иногда носом. А она уже совсем смело рассматривала лесного гостя.

Красавец! Тяжёлый, мощный, лапа что сковородка – огромная! Пушистый такой, ухоженный, весь лоснится. А морда смутно знакомая… Любава схватилась за кулон. Дрогнувшими пальцами вытащила его, и принялась сравнивать резную фигурку и настоящего зверя. Похожа! Непонятно чем, но точно похожа!