— Меня подставили. Это всё, что я могу сказать. Если бы вы были не таким… упрямцем, — я едва не сказала «ослом», но вовремя спохватилась. — Вы бы поискали настоящих виновников, а не рыли носом землю там, где нечего искать. 

— Я много узнал о тебе. Факты говорят сами за себя. Я привык доверять фактам. А теперь закрой рот и войди! 

Руслан резко распахнул перед моим носом дверь лаборатории, давая понять, что разговор окончен. 

7. =7=

=7=

Здание лаборатории поражало чистотой и белизной сверкающих поверхностей. Словно кристально-белые стены могли убедить посетителей в правильности и неоспоримости результатов проводимых анализов.

Я испытывала робость и поневоле шла так, чтобы не производить лишнего шума. 

— Вы сказали, что нужны биоматериалы не только от меня, но и от Сурового? Где же он? 

Я всё высматривала мужчину и до последнего момента была уверена, что Суровый появится сам или на медицинской каталке, увешанный капельницами, но появится. 

Однако Руслан хлопнул ладонью по чемодану.

Что означал его жест? Я нахмурилась, не совсем понимая, что он имеет в виду. 

— Двигай ногами к ресепшену, святоша. Нас уже ждут! — подстегнул меня приказом. 

За стойкой администратора стояла миловидная брюнетка. Она радушно улыбнулась Руслану, уточнила его фамилию и сказала нам, куда идти.

Я пропустила мимо ушей фамилию мужчины, потому что в этот момент разглядывала плакат с общей информацией о проведении генетической экспертизы. Кажется, Руслан не соврал. Процедура должна быть безболезненной и непродолжительной. 

— Пойдём.

Мужчина тронул меня за локоть и повёл в нужном направлении. Нас отвели в специальный кабинет для забора крови и материала слизистой.

Неизвестное всегда пугает, к тому же больницы я никогда не любила. Поэтому до самого последнего момента я ждала, что случится нечто ужасное. Но всё закончилось, когда провели ватной палочкой по слизистой щёк и взяли кровь из вены.

— Вы сказали, что биоматериалы предполагаемого отца принесёте с собой? — с улыбкой обратилась медсестра. 

— Да, конечно. 

Руслан раскрыл чемодан и достал из него небольшую прозрачную тубу, в которой покоилась одна ватная палочка, потом он протянул ампулу с анализами крови. 

— Заборы должны быть свежими, а ёмкости стерильными. Если окажется, что ваш материал не подходит, вы можете вызвать наших специалистов, и мы возмьём пробы на месте. 

— Сегодня брали, меньше часа назад, — нехотя сказал Руслан, мрачно посмотрев в мою сторону. 

После его слов моё сердце забилось во сто раз чаще, словно надеялось выпрыгнуть из груди. Жар облегчения затопил моё тело, от головы до кончиков пальцев ног. 

Анализы у Сурового брали сегодня, значит, он жив!

Жив. Жив. Жив.

Это была трогательная и вдохновляющая новость, от которой на глаза нахлынули горячие слёзы радости. Я всхлипнула, вытирая намокшие ресницы. 

Руслан говорил с медсестрой, уточнял сроки, сказал, что он оплатил ускоренное проведение анализов…

Но я слышала только громкий стук своего сердца и шум от ударов пульса по вискам. 

— Через три дня. Отлично! 

Руслан громко хлопнул ладонями, потёр их между собой и, попрощавшись, снова зацепил меня за локоть. 

Мы покинули здание лаборатории. Во всём моём теле гуляла эйфория, я была счастлива. Беспричинно и глупо, наверное…

— Чему ты улыбаешься?

Я улыбнулась ещё шире, бесстрашно посмотрев в тёмные, почти чёрные глаза человека, ненавидящего меня.

— Ты не хотел ничего говорить о том, выжил Суровый или нет. Тщательно скрывал от меня эту информацию. Держал в неведении. Но в лаборатории ты проговорился. И я поняла, что Суровый жив. Он выжил в аварии, да?