На следующий день охранники прибегали ещё дважды, но каждый раз, видя пар над краем ванны, уходили ни с чем. А на четвёртый раз уже не пришли. Видимо, набегались и насмотрелись, и теперь Зиад мог без препятствий тренироваться с магически исправленным жезлом, выплёскивая свою злость и ярость.

А причин для злости у него хватало – познакомился с королевскими отпрысками поближе.

***
Да, сыновья оландезийского короля были один другого лучше.

Старший, Варген, названный при рождении Фойга, был одним самых сильных воинов при дворе. И в это легко верилось от одного взгляда на его фигуру, сильно напоминавшую медвежью. А ещё сама за себя говорила походка – очень мягкая для такого крупного тела, какая-то хищная, крадущаяся. Опасная. И взгляд. Вроде ничего особенного, но при первой же встрече на приеме у короля Зиад понял, что этот человек – его враг. Тот, с кем на одном свете не ужиться. С кем, не приведите пустынные духи, встретиться на поле боя – верная смерть для одного из них.

– Великому королю Северных лесов, властителю снежных земель от Северных Ледяных пустынь и Северного моря до гор Лиикенрукка, Юзеппи, названному при рождении Карху, поклон уважения и чести от её величия королевы Ильдарии! – Зиад говорил торжественные, заученные фразы, делал положенные этикетом поклоны и расшаркивания, а сам пытался прощупать эмоции людей, что сидели и стояли перед ним в этом огромном холодном зале, с тонущими в потёмках углами.

Сам король – хмурый, неприветливый мужчина огромного роста, со светлой, как и у всех здесь, бородой – смотрел исподлобья и, казалось, ничего хорошего не ждал. Зиад не почувствовал особой радости в эмоциях. А ведь такое предположение напрашивалось само собой – прибыл посланец с вестями о его дочери. Но казалось, что он не очень хочет слушать новости. И поэтому всё вокруг казалось странным – зачем было спешить и требовать немедленно явиться на аудиенцию?

Младшие дети, трое мальчиков, по возрасту – скорее мальчишек-недоростков – сидели ниже тронного возвышения, у ног короля. Двое средних, похожих словно близнецы, смотрели на посла без особого интереса. Самый младший был явно зол и бросал на гостя полные неприязни взгляды. Зиад не был уверен в том, кого из них как зовут – в этих двойных непроизносимых именах он так и не смог как следует разобраться из-за самой простой нехватки времени – но вот об их характерах разузнать у Рады успел.

А вот этот недовольный мальчишка, скорее всего, был вечно истерящим младшеньким, любимцем королевской жены. Она сдувала с него пылинки и потакала всем его прихотям. И ставок на этого мальчика король не делал – слишком мал, слишком избалован, слишком зациклен на себе.

Ну и средние, что были похожи, словно близнецы, хотя были просто погодками, тоже не играли особенно важно роли при дворе. Они не интересовались властью, увлекались верховой ездой и охотой, и то, что с этим не было связано, редко могло привлечь их внимание. Зачем мучиться с государственными делами, если есть более интересные занятия, а старшие братья вполне справятся со всей этой скучной государственной канителью?

Ведь старший, Варген, названный при рождении Фойга, вполне оправдывал ожидания отца, да и жрецы его одобряли. А их мнение при возведении на трон нового короля было решающим.

И вот этот почти наследник стоял рядом с отцовским троном, и смотрел на посла Бенестарии как на грязь под ногами, как на мерзость или что-то не менее дрянное.

Зиад говорил заученную формулу приветствия и восхваления, которую положено было говорить всем иноземным послам, и пытался понять истинные чувства Варгена, названного при рождении Фойга. Презрение, жгучая жажда чего-то – это чувство точно не касалось еды, – какая-то страсть... Это всё легко улавливалось с его стороны. Но направленность этих чувств была непонятна. Вроде на Зиада, но лишь отчасти или не совсем на него.