Не открывая глаз, господин Хараевский сказал:
– Адептка Канпе, разминайтесь! Посторонние – выйдите и закройте за собой дверь!
Было слышно, как Ариша обиженно засопела, резко развернулась и вышла. Хорошо, что ей хватило выдержи прикрыть дверь тихо и аккуратно, а не хлопнуть изо всех сил. Я же сделала ритуальный поклон – меня не могла обмануть его прикрытые веки – и обратилась к сидевшему преподавателю:
– Мастер, я не брала формы для занятий.
В тот же день, когда я стала адепткой Королевской Академии Магии, у меня появилась форма, в комплекте которой была и форма для физической подготовки, включавшая широкие шаровары, больше похожие на юбку, но позволявшие активно двигаться и не оголять ног.
И вот теперь, стоя на пороге этого зала для тренировок (ничем другим он просто не мог бы быть), я поняла, что немного не на том сосредоточилась. Я глубоко пожалела, что за всеми этими плясками влюбленных девчонок не подумала, что декан вряд ли на простую беседу меня вызывал. И потому добавила:
– Извините. Я сожалею.
Хараевский, всё так же неподвижным изваянием сидевший на полу, шевельнул пальцами. С той стороны на стене неожиданно открылась дверца (я бы не нашла её, даже если бы знала, что она там есть), и оттуда прямо в меня полетело что-то черное. Я успела перехватить летевшую с немалой скоростью вещь. Это оказались шаровары – чистенькие, отутюженные, хоть и не новые.
– Одевайтесь. Быстро.
Я на мгновенье замерла, окуталась в непроницаемый кокон безэмоциональности и повернулась к нему спиной, одевая под юбку штаны. Хорошо, что форма предусматривала не платье, и юбку можно было снять без особых трудностей, оставшись в рубашке и жилете.
Когда я повернулась к преподавателю, он уже стоял передо мной, да так близко, что я чуть не дернулась от неожиданности. Но тренировки не прошли даром и я осталась непоколебима.
Проверяет, что ли?
– Разминка! – приказал мужчина и отступил на шаг.
Я приступила к упражнениям.
Теперь уже я прикрыла глаза, и проводя движение за движением, могла наблюдать за орлиноносым объектом обожания моих соседок. Он стоял, глядел исподлобья; руки сложены на груди, босые жилистые ступни упирались в ковер. Выражение лица больше подошло бы палачу, который очень любит свою работу.
В какое-то мгновенье, когда я выпустила из поля зрения декана, вдруг почувствовала его за своей спиной и почувствовала его горячее дыхание на своей щеке. Приём провела молниеносно, даже не включив сознание. Декан отлетел, жаль, недалеко, и один его глаз прищурился. Кажется, он был рад – какой-то задор блеснул в его глазах.
Вот только чему он так обрадовался? Скорости моей реакции или моей реакции вообще?
Следующие несколько минут мы танцевали странный танец – он нападал, а я уходила от ударов. Атаковать больше не получилось ни разу, не то что отшвырнуть его от себя. Мы то сближались, то расходились. У меня заметно сбилось дыхание и взмок лоб, Хараевский даже чаще дышать не стал.
Когда я устала и готова уже была признать, что полностью обессилена, мужчина вдруг спеленал меня магией так, что я стояла как статуя какого-то очень послушного адепта – ноги вместе, руки по швам. А он стал напротив, опять сложил на груди руки и едва заметно улыбался.
– Адептка, почему не пользуетесь магией? У вас отличный источник, хоть и не раскачан резерв. Так почему? – и глаза такие любопытные-любопытные!
Вообще-то, после такого действа, где думать не получалось, приходилось действовать почти на инстинктах.
И лишь проведя приём, я вспоминала, что видела, как такое делала матушка или кто-то из её подопечных. Не успев порадоваться ни своей ловкости, ни даже хорошей памяти, пришлось реагировать на выпады соперника, снова и снова ставить блоки и пытаться пробить защиту этого опытного, как я теперь понимаю, воина. И вот теперь, когда очень хотелось упасть и не двигать даже ресницами, приходилось стоять навытяжку перед преподавателем, ещё и отвечать на его не вполне тактичные, а я бы даже сказала дурацкие, вопросы.