Подхожу к ней, мы здороваемся взглядами, не выражающими ничего, кроме холода. Что у меня, что у неё…

— Тебе лучше, — киваю на загипсованную ногу. — Хорошо.

Выглядит она посвежевшей: лицо чуть округлилось, синяки почти сошли, от ссадин не осталось и следа. Я посодействовал, чтобы ей прописали дорогие и качественные лекарства, включая мази.

— Почему она до сих пор зовет меня дядей?!

Полина вскидывает подбородок, смотрит на меня с вызовом. Наш “монолог” перебивает детский лепет. Вера хватает меня за манжет рубашки, настойчиво дёргает в сторону кухни:

— Пойдем скорей на кухню, там тебя ждёт сюрприз!

Прерываюсь, дабы не обидеть ребёнка, следую за ней.

— Мы еще вернёмся к нашему разговору, — очень тихо предупреждаю Полину.

Не успеваю войти в кухню, меня одолевает приятный аромат. Просто восхитительный! Почти родом из детства, когда Алёна пекла мои любимые пироги.

— Это же…

Вижу Алёну Павловну в переднике, суетящуюся у плиты. Забывшись, глядя на домашнюю атмосферу, не замечаю, как мои губы тронула мягкая улыбка. Неужели я вернулся в детство?

— О, Влад! Пришёл? Верочка меня замучила расспросами о тебе! — радостно заявляет няня, шлёпая на стол, припорошённый мукой круглый шарик из воздушного теста.

— Как у вас тут?

— Всё прекрасно! Вот, кудесничаем, — принимается интенсивно месить “шарик” кулаками, — это уже третий пирожок, с вишнями.

С вишнями? Мой любимый.

Сто лет не ел Алёниных шедевров и столько же о них мечтал.

Верочка в припрыжку подбегает к Алёне и тоже запускает ручки в тесто, желая ей помочь.

— И угадай, Влад, чья это была инициатива испечь пирогов для тебя?

Не буду угадывать, достаточно одного взгляда на дочку, чтобы понять. Она, пыхча, со всех сил раскатывает массу в два раза больше нее самой по столешнице при этом с абсолютно серьёзным, невозмутимым видом. Такая забавная! И, конечно же, упорная.

— Явно не Полины, — тихо проговорил как раз в тот момент, когда заметил боковым зрением какое-то движение со стороны входа в кухню.

— Посмотри, какая я хозяйка! Как я умею месить тесто! — постреливает глазками в мою сторону и улыбается, продолжая стараться изо всех сил.

— Верочка, ты молодец. У тебя здорово получается!

Детский звонкий смех заставляет всю душевную составляющую скрутиться в узел, но неожиданно в кармане начинает гудеть телефон.

Зараза! Как всегда.

Нащупываю нужную кнопку — звук выключаю. Настроение стремительно катится вниз, это верный сигнал к тому, что я должен уехать.

— Милая, извини, мне пора. Я на пару минут заехал, чтобы увидеть тебя.

— Уезжаешь… — шмыгает носом, опуская глаза. — А как же мой пирог?

— Не сомневаюсь, он будет шедеврально вкусным. Я буду к вечеру, оставишь мне кусочек? Напоишь чаем? — подмигиваю.

— Хорошо! Я буду очень-очень ждать.

Ноги будто врастают в пол, я усилием воли заставляю их двигаться по направлению к входной двери.

— Влад, подожди! Ты кое-что забыл? — окликает малышка.

— А?

Доча подбегает ко мне, я инстинктивно присаживаюсь на корточки, она целует меня небритую щеку, впиваясь пальчиками в рубашку.

— А поцелуйчик на прощание? — хихикает кучеряшка.

Даже не замечаю, что её липкие ручки, вымазанные в тесте и муке, гладят мою дорогую фирменную рубашку. Плевать на рубашку! Любовь доченьки важней…

— Хочу, чтобы ты почаще приезжал, — обиженно и так смешно дует губки. — Почему ты куда-то постоянно уезжаешь? Почему не можешь ночевать здесь? У тебя другая семья? Жена? Маленький ребёночек?

Последние слова бьют как ударом под дых, заставляя выпрямиться по струнке смирно и малость прифигеть от столь умных мыслей маленького создания.