Но когда о чём-то мечтается, сложно удержаться и не помечтать на полную катушку, осуществив свои желания хотя бы мысленно. Кто знает, вдруг однажды мои мечтыы начнут воплощаться в реальность. Возможно, не сегодня, не завтра и даже не через год…

Мне жилось гораздо легче без постоянного морального давления и упоминания о чужих долгах, легших на мои плечи тяжким бременем. Я отдавала себе отчёт, что так не будет постоянно, однажды вернется хозяин дома и напомнит о себе. 

Однако пока Лютый решал семейные проблемы, его супруга Динара превосходно справлялась с ролью того самого напоминания об истинном положении вещей, не позволяя мне забыться надолго и жить иллюзиями. 

Динара всегда была вежлива со мной и с Тимофеем, никогда не позволяя себе лишнего или грубого слова. Но ее вежливость была предельно холодной, и я словно ощущала на себе пристальный взгляд супруги Лютого, даже когда она не смотрела на меня или не находилась рядом. 

Динара всегда завтракала с нами и, похоже, вставала довольно рано: ее макияж был безукоризненным, а платья еще ни разу не повторились — ни цветом, ни фасоном. 

Как назло, именно утром мое физическое состояние оставляло желать лучшего и приходилось изо всех сил держать себя в руках, чтобы не выдать беременности. Нужно было вести себя словно ни в чем не бывало, даже если в этот момент мне хотелось лишь одного — уронить голову на локти и поспать еще немного. 

***

Очередное утро началось, как обычно, с раннего завтрака и сборов племянника в школу. Единственное отличие было в том, что Динара присоединилась к завтраку минутой позже и прошла мимо меня, обдав ароматом духов, в которых было много пряных, экзотических нот. 

От обилия пряностей у меня сначала засвербило в носу, но потом густой, плотный аромат духов проник внутрь легких и вызвал незамедлительную реакцию моего организма. Желудок и прочие внутренности взбунтовались против такой волны душащего аромата, резко сжавшись в тугой, болезненный комок.

Динара заняла место во главе стола и пожелала всем приятного аппетита. Я же, взглянув на тарелку с овсяной кашей с горсткой сухофруктов, поняла, что не смогу больше съесть ни одной ложки, а уже съеденное просилось наружу.

Я пыталась дышать как можно глубже и спокойнее, чтобы унять приступ тошноты. Но этот прием не помогал, лишь усугубил моё положение.

Сидеть за столом стало совсем невыносимо, я начала опасаться, что меня просто стошнит в присутствии посторонних. Большего позора я придумать не могла.

Поэтому, поспешно извинившись, я встала из-за стола и пошла в сторону туалета, едва успев дойти до нужного места и склониться над унитазом, чтобы в мучительных спазмах выдать все то, что успела съесть до появления Динары в столовой. 

На сей раз приступ был намного сильнее, чем обычно. Моё тело долго сотрясалось в мучительных спазмах, даже в пот прошибло. Я тщательно привела себя в порядок, даже пришлось переодеться и заново подкрасить ресницы тушью.

Лишь совершив все необходимые процедуры, я придирчиво осмотрела свое отражение в зеркале. Я пришла к выводу, что выгляжу не идеально, но вполне приемлемо.

В завтраку я не планировала возвращаться, подумав, что поем позднее, в школьной столовой или в близлежащем кафе. С этими мыслями я направилась на выход и совершенно не ожидала, что столкнусь в дверях нашей комнаты с Динарой. 

— Тебе плохо? — спросила жена Лютого.

Ее темный взгляд был требовательным и выражал нетерпение. В глубине карих глаз хорошо читалось недоверие и подозрительность. Я не могла точно сказать, что она заподозрила меня в порочной связи со своим мужем, но что-то нехорошее пришло ей в голову.