Отсюда сущность опасного рецидива как субъективного явления заключается в несколько ином. Во-первых, ценностные ориентации опасного рецидивиста все более деформируются. Окружающие его социальные ценности все более и более подвергаются ревизии и постепенно вытесняются антиобщественными ценностными ориентациями. Это связано и со все большей моральной изоляцией виновного из-за отторжения его ценностных ориентаций окружающими, и с его изоляцией в кругу себе подобных. Собственное «Я» виновный еще не ставит в центр вселенной, однако уже признает свою исключительность как антисоциального индивида. Во-вторых, антисоциальные установки характеризуются появлением системы в антисоциальных устремлениях, появлением в зачаточном состоянии готовности жить в кругу преступлений и за счет преступлений, готовности разрешать социальные конфликты и удовлетворять собственные потребности преступным путем; появлением паразитизма. Антисоциальные установки поддерживаются возникающей привычкой к местам лишения свободы, перед которыми у виновного уже начинает притупляться страх. Установочная борьба довольно часто, хотя и не всегда, разрешается в сторону антисоциального поведения. В-третьих, отсюда и борьба мотивов разрешается в сторону антисоциальной мотивации, побуждение к разрешению социальных конфликтов и удовлетворению собственных потребностей становится все более антисоциальным, хотя довольно часто «работают» и сдерживающие просоциальные мотивы: в какой-то степени семья, в какой-то степени работа и интересы, с нею связанные, в какой-то степени просоциальные ценности окружающего мира. Общей мотивации на только преступное существование еще не возникает; преступные мотивы пока не доминируют. В-четвертых, виновный все чаще ставит перед собой преступные цели как по путям разрешения конфликтов, так и по средствам их разрешения. Однако общей цели на преступное поведение еще не возникает; преступные цели пока не доминируют.

Данные характеристики показывают появление субъективной связанности совершаемых преступлений, хотя последняя проявляется пока фрагментарно. В то же время данные характеристики свидетельствуют о довольно высокой степени неисправимости лица.

Вина лица характеризуется только прямым умыслом; преступления совершаются только с желанием, с явно выраженным стремлением разрешить конфликт, удовлетворить собственные потребности преступным путем. Появляется единство умысла, связывающего отдельные преступные акты в нечто единое, в котором реализуется возникающая системность антисоциальных устремлений.

В соответствии с изложенными характеристиками можно дать следующее определение опасного рецидива: под таковым понимается преступное состояние виновного, характеризующееся появлением системности антиобщественных устремлений личности и довольно высокой степенью субъективной связанности судимостей, высокой степенью антисоциальной направленности сознания, высокой степенью неисправимости лица.

Опасный рецидив отличается от простого появлением системности антиобщественных устремлений, уменьшением порога страха перед наказанием, появлением единства умысла, появлением фрагментарной субъективной связанности судимостей, появлением высокой степени неисправимости лица.

Если при характеристике опасного рецидива теория уголовного права не описывает или почти не описывает субъективные признаки его, то при анализе особо опасного рецидива (рецидивиста) она не скупится на субъективные характеристики. Так, пока без выделения особо опасного рецидива А. Б. Сахаров писал о необходимости выделения типов личности преступника в зависимости от глубины и стойкости антиобщественной установки личности: «Субъект с глубоко укоренившимися антисоциальными взглядами и установками скорее и легче решится удовлетворить возникшие у него желания и потребности, не считаясь с тем, что это несовместимо с интересами других лиц, с установленными условиями общественного существования».