Жизненный же опыт подсказывал ему, что в подобных случаях услуги бывают только взаимными.

– Да, пожалуй, могу, но… – Валентин выдержал театральную паузу. – Мне от вас тоже требуется небольшая помощь. Совсем небольшая. Да это и помощью-то назвать трудно, так – пустячок.

– Я слушаю, – ответил Стас и вспомнил слова Максима: «Он нормальный мужик, не пидор». Сейчас ему очень хотелось в это верить.

– Нужно передать деньги одному человеку, – начал Валентин, и на душе у Стаса полегчало. – Я, конечно, и сам бы мог, но в последнее время что-то дел много навалилось, кручусь, как белка в колесе. Выручите?

– О какой сумме идет речь?

– Сорок серебряных.

– И не боитесь отдавать такие деньги человеку, с которым только вчера познакомились?

– Ну что вы, Станислав! Я мало знаком с вами, но очень хорошо знаком с Максимом. Он не заведет дружбу с недостойным человеком.

– А кому деньги передать нужно?

– О! Это весьма уважаемый мужчина – Прокофьев Александр Дмитриевич – весьма уважаемый! Он проживает недалеко от улицы Жданова. Это, как выйдете из гостиницы, так сразу вдоль стены налево, метров шестьсот-семьсот. Там еще развалины старого универмага будут, – Валентин взял карандаш, листок бумаги и начал рисовать план. – Железобетонный каркас трехэтажного здания. Так вот, немного не доходя до него, нужно свернуть налево и идти метров сто пятьдесят прямо. Там увидите двухэтажный дом, кирпичный, в очень хорошем состоянии, его трудно не заметить. У ворот, скорее всего, будет охрана. Скажете им, что пришли от Вали Бережного с обещанным. Они и проведут вас к Александру Дмитриевичу. Отдадите ему деньги, возьмете квитанцию…

– Квитанцию? – удивился Стас.

– Да. Знаете, память человеческая – штука весьма ненадежная, а бумага всегда всех рассудит. Вот. Возьмете, значит, квитанцию и вернетесь сюда. А я пока похлопочу о приглашении. Идет?

– Идет.

Дождь разошелся не на шутку, и островки растрескавшегося асфальта улицы Жданова стремительно погружались под мутную воду, смешанную с глиной. Шагать приходилось практически на ощупь, и пару раз Стас, промахнувшись мимо очередного асфальтового архипелага, черпанул ботинком из лужи. Внутри хлюпало. Было мокро, мерзко и холодно. Стена завернула направо, и признаков жизни вокруг резко поубавилось. Вдоль дороги, превратившейся в поток жидкой грязи, тянулись унылые серые развалины пятиэтажек, некоторые наполовину разобранные, другие просто рассыпавшиеся от времени и хронического отсутствия ремонта. Обвалившийся фасад одного из зданий лежал на дороге грудой битого кирпича и штукатурки. Сгнившие оконные рамы, куски железобетонных плит и осколки шифера словно убогие надгробия торчали из этой могилы прошлого.

Кривые деревья с изуродованными опухолью стволами скорбно гнулись к земле, храня в памяти гнев смертоносного солнца первых послевоенных лет. Могучие корни-змеи вспарывали остатки асфальта на многие метры вокруг. Некоторые из этих деревянных чудовищ были спилены, и теперь лишь черные трухлявые пни вздымались из-под земли, давая приют червям и мокрицам.

Один мертвый дом сменялся следующим, а руины большого трехэтажного здания, бывшего когда-то универмагом, в поле зрения все не попадались. Стас шел, уже совершенно не обращая внимания на лужи. Ботинки промокли окончательно, и переживать было больше не о чем.

Пятиэтажки закончились, на смену им справа от дороги пришли длинные двухэтажные здания, напоминающие бараки, а слева раскинулся пустырь, заваленный строительным мусором. Дома эти, судя по всему, были жилыми. Из некоторых окон, забитых фанерой и протыканных паклей, торчали на улицу трубы, источавшие слабенький сизый дымок. Крыши домов кое-где прохудились, а где-то и вовсе обвалились, похоронив под собою верхние этажи. В кирпичных стенах зияли огромные трещины, кое-как законопаченные тряпьем и стекловатой.