Московским жандармам А. И. Маков был известен «как лицо, вошедшее в противозаконное сообщество самых крупных тамошних представителей преступной пропаганды». В январе 1879 г. агенты И. Слёзкина доносили, что «принадлежа по средствам и воспитанию к высшим слоям Русского общества, Маков не стеснялся бывать у нашего агента, где сосредоточена, как известно, вся преступная среда, и принимать его у себя. Близко знаком с каким-то молодым князем Голицыным. Роста среднего, брюнет, волосы до плеч, ногти тоже длиною с полдюйма». «Ныне получены сведения (он сам заявлял), что он довольно близкий родственник Управляющего Министерством Внутренних дел, который, не зная о преступной деятельности Макова, оказывает ему даже протекцию»[93]. На допросе 7 марта А. Маков отрицал свое знакомство с многими задержанными, в том числе с Я. Эфроном.

Обыск в квартире сына действительного статского советника Николая Александровича Армфельда был произведен 11 марта 1879 г. Он жил в меблированных комнатах в Тверской части Москвы. Во время обыска полиция застала у него студента Петровской академии А. Белевского. Ничего предосудительного в квартире не нашли.

12 марта Н. Армфельд сообщил на допросе, что он дворянин, родился в 1858 г., православный, своих средств не имеет, живет на средства матери (у нее пенсия 1 600 руб. в год). Большую часть времени, писал Николай, он живет в деревне. «В Москву приезжаю для развлечения, изучаю статистику»[94]. Армфельд, как и его сестра, Наталья Александровна, близкие знакомые Е. П. Дурново, были известны жандармскому управлению задолго до убийства Рейнштейна.

Н. Армфельд привлекался к дознанию в феврале 1876 г. «по делу о тайном сообществе в Москве и играл в «кружке пропагандистов одну из видных ролей». Во время обыска у него нашли «преступного содержания стихотворение к русскому народу». Наталья Армфельд, «ярая пропагандистка, была сослана в Костромскую губернию и в настоящее время осуждена на каторжные работы по делу о вооруженном сопротивлении в Киеве».

«9 марта 1879 г. в 8 часов вечера, согласно распоряжения III отделения… прибыл на квартиру Вольного слушателя Московского Императорского Технического училища из мещан Минской губернии и уезда из местечка Кайданово, иудейской веры Якова Константиновича Эфрон, проживающего Яузской части первого квартала в доме Куманиной по Мясницкой улице вместе с понятыми сторонними людьми для производства… обыска» надзиратель Яузской части I квартала.

«Квартира Эфрона состоит из одной комнаты, в ней одно окно и одна дверь, выходящие: первое – во двор, а последняя – в общий с другими жильцами коридор. В комнате этой вся мебель и обстановка принадлежит квартирной хозяйке…

Принадлежащие Эфрону вещи заключаются в следующем: носильное платье и белье в незначительном количестве, книги, разные черновые бумаги и лекции и разный слесарный инструмент, альбом с фотографическими карточками. По сделанному обыску как в комнате, так и во всех вещах и мебели, ничего предосудительного не оказалось. По прибытии в квартиру Эфрона в ней, кроме его самого, оказался, как он наименовал, товарищ его, тоже вольный слушатель Московского Императорского Технического Училища из обер-офицерских детей, уроженец Калужской губернии города Перемышльска Николай Петрович Андреев, служащий Басманной части I квартала в доме Гвоздева, но доказательства на свое звание и место жительства не представил. Почему постановили: оказавшиеся у Эфрона вещи, как-то: черновые бумаги, лекции и альбом с фотографическими карточками опечатать печатью конторы I квартала Яузской части, представить при сем протоколе, а Якова Константиновича Эфрона и Николая Петровича Андреева препроводить в Басманную часть». Под протоколом допроса стоят подписи надзирателя, Я. Эфрона, Н. Андреева и трех «посторонних свидетелей»