– Можете стать следователем, – хмыкнул Карпатский. – Возможно, понадобится дополнительное образование или переподготовка, но с образованием юриста много времени это не займет. Будете руководить следственной группой. Может быть, даже мной.

Диана вновь заметно повеселела и немного игриво поинтересовалась:

– Вы правда думаете, что у меня получится?

– Почему нет?

– И мне это поможет?

– Вряд ли, – не стал врать он. – Разве что увидите, насколько хуже бывает, и это вас ободрит.

– Такой себе план, – нахмурилась она, продолжая улыбаться.

– Согласен. Ладно… Чего-то еще вы же, наверное, хотели в последнее время? Ведь вопрос дохода, насколько я понимаю, уже давно перед вами не стоит.

Она задумалась ненадолго, улыбка чуть померкла, но Диана все еще старалась «держать лицо».

– Я хотела быть с Кириллом. Быть идеальной для него. В последнее время хотела, чтобы он бросил жену – ну ту, которой никогда не существовало, – и остался со мной. Хотела, чтобы у нас был красивый дом, в который мы приглашали бы друзей. Хотела со временем родить ему ребенка. Может, даже двоих. Хотела семью, какой не было у меня… Знаете, это так странно, когда то, о чем мечтала, вдруг становится твоим самым жутким кошмаром. Ведь после того, как он напал на меня, как его арестовали… Я все время боюсь, что он выйдет на свободу и придет ко мне. Иногда мне даже кажется, что я вижу его в толпе, и хочется убежать прочь. Сменить адрес, город, имя… Только бы он никогда не нашел меня.

Диана снова посмотрела на Карпатского и уже чуть тише призналась:

– Когда я сегодня увидела силуэт в окне, мне на мгновение показалось, что это он. Вышел и теперь ждет меня, чтобы все-таки убить. Я поэтому так испугалась.

Карпатский сначала нахмурился, а потом кивнул сам себе и пробормотал под нос:

– Да, конечно, вы не знаете, вы же не жена и не родственница…

– О чем вы? – насторожилась Диана.

– Вы можете больше не бояться того, что ваш бывший придет за вами. Кирилл Надежин мертв. Несколько дней назад удавился в СИЗО.

Он не знал, какой реакции следует ждать, но первые секунды успели напугать. Диана не реагировала. Вообще никак. Просто смотрела на него, время от времени моргая, словно смысл слов не доходил до нее. А потом вдруг рассмеялась. Но как-то странно: нервно, надрывно. Ненормально.

– Вот же сукин сын, – с трудом выдавила она. – Даже здесь вывернулся. Ушел на своих условиях.

Судорожный всхлип, последовавший за этим, дал понять, что нездоровый смех уже перешел в плач. Красивое лицо Дианы скривилось, и, бросив короткое: «Простите», девушка вскочила с места и скрылась в ванной комнате. Вскоре там послышался шум льющейся воды.

Да, нехорошо получилось. Хотел успокоить, а вышло все с точностью до наоборот.

Карпатский неторопливо доел кусок торта, допил чай, после чего встал и отнес посуду в раковину. Даже подумал о том, чтобы помыть, но приметил посудомойку и не стал. Направился в прихожую.

Он обувался и прилаживал на место кобуру нарочито медленно, но когда полностью собрался, вода в ванной по-прежнему текла. Он решил все же молча ретироваться и оставить девушку наедине с ее переживаниями. Утешитель из него все равно вышел так себе.

Прежде чем уйти, Карпатский достал из кармана блокнот, где вел рабочие записи, и ручку, оставил Диане записку: «Не забудьте запереть дверь. И задвиньте щеколду. На всякий случай. Спасибо за торт».

Листок оставил на тумбочке и вышел за дверь. На полпути к лифту остановился и обернулся, сомневаясь, правильно ли поступает. Интуиция, которой он привык доверять, тревожно скреблась, но предвещающие беду звоночки молчали.