В концертном зале царила Ева-Мария, окруженная мужчинами в темных костюмах и женщинами в сверкающих платьях. Это был высокий зал цвета молока и меда, сверкавший элегантной позолотой. Для слушателей поставили примерно двести кресел, и, судя по числу собравшихся, свободных мест остаться было не должно. На сцене оркестранты настраивали инструменты, и, по-моему, нам угрожало пение крупной дамы в алом платье, затесавшейся среди музыкантов. Как почти везде в Сиене, здесь не было ничего оскорблявшего глаз современностью, кроме одинокого бунтаря-подростка, явившегося в кроссовках и клетчатых штанах.

Едва я вошла, Ева-Мария подозвала меня царственным мановением длани. Приблизившись к группе людей, я расслышала, что она представляет меня своей свите, обильно употребляя прилагательные в превосходной степени, которых я вовсе не заслуживала. Через пару минут я уже была накоротке с «хотдогами» сиенской культуры, в том числе президентом банка Монте Паски, расположенного в палаццо Салимбени.

– Монте Паски, – объяснила Ева-Мария, – крупнейший меценат Сиены. Все, что сейчас нас окружает, было бы невозможно без финансовой поддержки ассоциации.

Президент банка посмотрел на меня с легкой улыбкой, как и его жена, цепко повисшая на руке супруга. Элегантность дамы затмевала ее возраст, и хотя я тщательно оделась для торжественного вечера, при взгляде на мадам поняла, что мне предстоит еще многому научиться. Банкирша даже шепнула это своему мужу – по крайней мере, мне так послышалось.

– По мнению моей супруги, вы этому не верите, – не без скрытого вызова пошутил президент. Акцент и некоторая театральность делали его речь похожей на декламацию лирических песен. – Возможно, мы производим впечатление… – секунду он подбирал слово, – слишком гордых собой?

– Не совсем так, – ответила я. Щеки у меня горели от пристального внимания собравшихся. – Мне лишь показалось парадоксальным, что существование дома Марескотти зависит от щедрости Салимбени.

Президент отметил мою логику легким кивком, словно соглашаясь, что высокие эпитеты Евы-Марии вполне оправданны.

– Да, это парадокс.

– Мир вообще полон парадоксов, – произнес кто-то у меня за спиной.

– Алессандро! – игриво воскликнул президент банка, внезапно переменив тон. – Вы обязательно должны познакомиться с синьориной Толомеи. Она невероятно… сурова ко всем нам. Особенно к вам.

– Не сомневаюсь! – Алессандро взял мою руку и поцеловал с наигранной галантностью. – В противном случае мы бы не поверили, что она Толомеи. – Он взглянул мне прямо в глаза, прежде чем отпустить руку. – Не так ли, мисс Джейкобс?

Это был странный момент. Алессандро явно не ожидал встретить меня на концерте, и его реакция была неприятна и мне, и ему самому. Но я не виню его за допрос с пристрастием – в конце концов, я ему не перезвонила, после того как он заходил в гостиницу три дня назад. Все это время его визитка лежала на моем письменном столе, как плохое предсказание из китайского печенья, и лишь сегодня утром я наконец разорвала ее надвое и бросила в мусорную корзину, рассудив – если он действительно хотел меня арестовать, давно бы так и сделал.

– Не правда ли, Джульетта сегодня выглядит особенно прелестно, Сандро? – сказала Ева-Мария, неправильно растолковав напряжение между нами.

Алессандро выдавил улыбку:

– Колдовское очарование.

– Си-си, – вмешался в разговор президент банка, – но кто охраняет наши деньги, пока вы тут?

– Призраки Салимбени, – ответил Алессандро, по-прежнему глядя прямо мне в глаза. – Это огромная сила.

– Баста! – Довольная в душе его словами, Ева-Мария притворно нахмурилась и хлопнула его по плечу скатанной программкой. – Все там будем рано или поздно. А сегодня давайте наслаждаться жизнью.