– Постойте! Как вас зовут? У вас кровь, пойдёмте к нам домой, я вас перевяжу, – догнав его, сказала женщина и положила руку на плечо.

– Не стоит, а то ещё полы запачкаю у вас дома, – грубо ответил он, сбросив руку и ещё сильнее сжав зубы.

– Ничего страшного, вы спасли мне и моей малютке жизнь, самое малое, что я могу сделать для вас, это перевязать.

– Сам как-нибудь справлюсь, не нужна мне ничья помощь! – с этими словами он оттолкнул женщину и ускорил шаг.

Женщине ничего не оставалось делать, как вернуться к своему ребёнку. Подбежав к дочке, она завела её в дом, а рабочие начали оценивать ущерб. Сам Джош вернулся к себе в комнату, которую снимал на втором этаже одного из домов, замотал рану каким-то старым бинтом, выпил лауданум[3], который он с большим трудом достал у перекупщиков опиума, и лёг спать. Комната была небольшая, в ней стояла старая кровать, шкаф для одежды и стол со стулом, одна дверь вела в коридор, другая – в ванную комнату и туалет. Всю комнату освещал солнечный свет, проходивший через большое окно.

На следующее утро рука сильно ныла. Джош выпил ещё немного обезболивающего, оделся и пошёл в больницу. Дорога пролегала как раз через вчерашнее место происшествия. Когда он дошёл до той самой улицы, наркотик начал действовать, и мужчина совсем забыл про утреннюю боль. Проходя мимо того дома, он быстрым взглядом осмотрел дорожку, на которой вчера героически чуть не лишился жизни. О падении той громадины напоминали только вмятины на асфальте, в остальном никаких следов не осталось, включая и следы сломанного фортепиано.

– Сэр! – услышал Джош, отойдя примерно на шестьдесят футов от этого дома.

Внезапно к нему подошёл хорошо одетый мужчина.

– Доброе утро, – улыбаясь, сказал он и протянул ему руку.

– Что вам нужно? – сердито спросил Джош.

– Вчера вы спасли мою жену и ребёнка, я хочу вас отблагодарить.

– Тогда дайте мне пару долларов и идите дальше, у меня нет времени.

– Я ценю свою семью больше, чем на пару долларов, поэтому хочу предложить вам кое-что более ценное. Можно пригласить вас в дом?

Джош понимал, что просто так от него не отстанут.

– Только давайте быстрее, мне ещё на работу нужно устроиться, – с недовольством ответил Джош. – Из-за вчерашнего происшествия я лишился предыдущей, на которой проработал год, – соврал он.

– Пройдёмте ко мне, Рейчел сказала, что вы повредили руку, мой доктор её осмотрит, – с этими словами незнакомый человек развернулся и пошёл в тот злополучный дом. – Кстати, меня зовут Мик.

– Джош Джонсон.

– По вам видно, что вы военный. Где вы служили?

– В Африке, в Нормандии, – Джош неохотно отвечал на вопросы, он вообще не любил вспоминать войну, а ещё больше не любил разговаривать с людьми.

– Я тоже воевал, только против японцев, Пёрл-Харбор, остров Гуадалканал, Маршалловы острова.

– Побросало вас, – капелька уважения к этому человеку появилась у Джоша.

Мик подошёл к открытой двери своего дома, возле которой стоял человек, и жестом, протянув руку вовнутрь, слегка наклонившись, предложил Джошу войти. Когда они оба оказались внутри, слуга закрыл дверь. Дом был богато украшен, в гостиной висела большая хрустальная люстра, под ней стоял дубовый стол со стульями, везде висели картины и стояли свечи. Напротив стола висело большое зеркало в позолоченной раме. На полу лежал ковер во всю гостиную.

– Пройдёмте в мой кабинет. – Они поднялись на второй этаж.

Наверх вела бетонная винтовая лестница, поворачивающаяся на сто восемьдесят градусов. Поручни на лестнице были резные из дерева, покрытые тёмным лаком. Балясины были похожи на римские колонны (так бы описал их Джош, если бы когда-нибудь бывал в Риме), с маленькими фигурами на них. Так как Джош был под действием лауданума, он не мог более подробно, в деталях разглядеть эти изображения. Мик открыл дверь, и они вошли внутрь – как раз туда, куда вчера пытались поднять фортепиано. Там стояла жена Мика с дочерью.