– Еще раз советую вам, подождите! – сказал в заключение герцог. – Скоро наступить хорошее для нас обоих время. До свидания!

Сев на корабль в Гавре{34}, Лоу отплыл в Геную{35}, а приехав туда, снял дворец на Новой улице. Богатые генуэзцы скоро поняли, что за искусный игрок находится между ними, но они не расставались с деньгами так равнодушно, как парижане, отказываясь играть с тем, кто, по их мнению, должен был быть колдуном или плутом. Хотя Лоу и пользовался здесь большим влиянием, но не мог набить своих карманов и потому был принужден покинуть город Андреа Дориа и направиться в Рим. Здесь он очень приятно провел зиму. При открытии собрания Ридотто, которое происходило в начале карнавала, он прибавил значительную сумму к своим капиталам, хотя продолжал жить расточительно, как всегда. После Пасхи Лоу поехал во Флоренцию. Здесь он близко сошелся с принцем Конти, принцем Вандомом и великим приором{36} Франции. Этот приор был развратником, вечно нуждался и был в немилости при своем дворе. Он скрепил свою дружбу с Джоном тем, что занял у него 10 000 экю, которые тот выиграл прошлой ночью у маркиза Строцци. Могу добавить, что долг этот никогда не был уплачен.

Венеция была последним местом, где Лоу выказал свое искусство в игре. Собрания, которые он устраивал в своем дворце на Большом Канале, принесли ему такую же прибыль, какую он получил в Генуе и Риме. В это время его состояние, нажитое игрой и всевозможными удачными сделками, превышало 100 000 фунтов. Ввиду возможных сомнений, позволим себе решительно заявить, что подозрения насчет некрасивой игры, которая постоянно приписывалась мистеру Лоу, были совершенно неосновательны. Он обязан был своим успехом, как мы уже показали, всецело искусству, правильному расчету и полному хладнокровию. Герцог Сен-Симон{37}, который хорошо узнал шотландца за последнее время и не был склонен судить о нем слишком снисходительно, решительно освобождает его от этих упреков. В своей проницательной и точной оценке нашего искателя приключений он говорит: «Лоу был человеком системы, сравнения, и так искусен в игре, что без малейшего плутовства мог выиграть в карты огромные суммы, и хоть это может показаться невероятным, – только благодаря расчету».

Почти восьмидесятилетний старик, Людовик XIV, который, как справедливо говорили тогда, зажился на пятнадцать лет лишних, и все еще тянул. Джону надоело ждать его кончины, он направился в Турин, где был очень любезно принять королем Сардинии, Виктором-Амедеем, которому предложил свой план.

– Это чудесный план, – сказал мудрый король. – Но он не подходит мне. Попытайте счастья во Франции. Только такой смелый финансист, как вы, может спасти это королевство от полного разорения. Когда Людовик XIV умрет, у вас будет удобный случай. Пока же веселитесь в Турине, как сумеете.

Хотя король Сардинии отклонил предложение Лоу, он, тем не менее, оказал ему большое внимание и советовался с ним во многих случаях. Во время своего пребывания в Турине Лоу играл в фаро, как в Париже, и сумел прибавить около 10 000 фунтов к своему капиталу. Теперь он был достаточно богат, чтобы вести роскошную и легкую жизнь, если бы он этим удовлетворился. Но он смотрел на все, что было сделано до сих пор, как на безделицу, и более страстно, чем когда-либо, желал выполнить свой план.

Вскоре наступило давно желанное время. Великий монарх не устоял против судьбы, и герцог Орлеанский, вполне готовый ко всяким случайностям, преодолел сопротивление, впрочем слабое, герцога Мэна, опекуна пятилетнего Людовика XV: 2 сентября 1715 года, вопреки воле покойного короля, он заставил провозгласить себя регентом Франции с неограниченной властью на время малолетства нового государя. Лоу тотчас перевел в Париж все свои капиталы, которые перевалили тогда за 110 000 фунтов, как показывает его собственная записка герцогу Бурбону в 1724 году. Затем он простился с королем Сардинии, который снова пожелал ему успеха, и направился в столицу Франции. По дороге туда он встретил гонца с депешами от регента, который приглашал его вернуться в Париж и обеспечивал ему милость и покровительство Его Королевского Высочества. Несколько дней спустя Лоу достиг Парижа, полный ожиданий, которым на этот раз суждено было исполниться.