Тут повторившийся глухой стон из глубины пещеры вернул меня к реальности. Я наг и безоружен, и нет ни малейшего желания стать лицом к лицу с невидимым врагом.

Я не мог себя заставить прикоснуться к собственному безжизненному телу, чтобы взять револьверы. Карабин был прицеплен к седлу ушедшего коня. Единственным выходом из создавшегося положения было бегство. Это решение укрепилось, когда я вновь услышал шуршащий звук из темноты пещеры.

Я быстро проскользнул наружу и очутился под звездным небом ясной аризонской ночи. Резкий и свежий горный воздух освежил меня, и я почувствовал, как с ним в меня вливается новая жизнь и новая отвага. Остановившись на краю выступа, я старался прояснить свое помутившееся сознание. Я размышлял о том, что в течение многих часов пролежал совершенно беспомощный в пещере, и все же ничто не причинило мне вреда. Здравый смысл подсказывал, что недавние шорохи происходили от каких-нибудь естественных и совершенно невинных причин. Может быть, само строение пещеры таково, что их производило легкое дуновение ветра.

Я решил вновь отправиться на разведку. Но прежде поднял голову, чтобы наполнить свои легкие чистым горным воздухом. Взгляд мой упал на расстилающуюся передо мной прекрасную панораму горных хребтов и равнин, поросших кактусом. Эта картина под фосфорическими лучами луны завораживала.

Немногие чудеса Запада могут так вдохновить человека, как освещенный луной горный пейзаж Аризоны. Посеребренные горы вдали, странное сочетание света и тени, причудливые контуры кактусов создают необыкновенную картину. Кажется, что заглянул в какой-то мертвый или забытый мир, совершенно не похожий на все другие места земного шара.

Погруженный в созерцание, я перевел взор с земли на небеса, где раскинулись мириады звезд. Большая красная звезда над горизонтом привлекла мое внимание. И, глядя на нее, я почувствовал себя во власти какой-то могучей, волшебной силы. Это был Марс, бог войны, мой бог.

Я не мог оторвать от Марса свой взор, мне показалось, что он властно призывает меня к себе через необозримое пространство, как магнит притягивает к себе железо.

И тяготение оказалось невозможно преодолеть. Я закрыл глаза, протянул руки призывавшему меня богу войны и почувствовал, как с быстротой молнии какая-то волшебная сила понесла меня в звездную бесконечность.

Резкий холод и непроницаемый мрак окружили меня.

Открыв глаза, я увидел странный ландшафт. Я знал, что нахожусь на Марсе, пребываю в здравом уме и что все происходит наяву. Я не спал. Мое внутреннее сознание с такой же уверенностью говорило мне, что я на Марсе, с какой ваше говорит вам, что вы на Земле.

Я оказался на ложе из желтоватого мха, расстилавшегося на целые мили вокруг. Был полдень. Солнце светило прямо надо мной, и зной его был совершенно невыносим для моего обнаженного тела: он был значительно сильнее, чем бывает в то же время дня где-нибудь в пустыне Аризоны. Там и тут возвышались небольшие выступы кварцевых скал, сверкавших на солнце, а слева от меня, на расстоянии ста ярдов, виднелось низкое строение высотой около четырех футов. В поле моего зрения не было ни воды, ни какой-либо иной растительности, кроме мха. Я же ощущал жажду и потому решил отправиться на разведку.

Когда я вскочил, Марс преподнес свой первый сюрприз: меня подняло в воздух ярда на три, а потом плавно опустило. Это было забавно, но мне пришлось снова учиться ходить, так как ноги, легко и крепко носившие меня на Земле, здесь, на Марсе, проделывали со мной самые неожиданные фокусы.

Я пытался двигаться вперед нормальным, достойным джентльмена образом, однако двигался какими-то смешными прыжками. Каждый шаг отрывал меня от почвы и через два или три скачка швырял навзничь. На Марсе тяготение меньше, чем на Земле, атмосферное давление ниже, и пока я терпел поражение в поединке с ними.