Когда ему исполнилось восемь лет, его няня вышла замуж и уволилась. Джонни испытал глубокое разочарование. Как она могла оставить его ради какого-то мужа. Он ведь даже простил ей чрезмерное, по его представлениям, наказание, когда она силой заставила его лежать на спине за какой-то проступок. Он помнил, как это вмешательство в его личную свободу поразило его. Это страшное ощущение беспомощности и неуверенности, наступит ли ему когда-нибудь конец, а ведь он пролежал так не больше минуты. Ему не хотелось жаловаться на няню, но неуверенность в том, что это не повторится, заставила его все рассказать маме. В тот день, сидя под столом в ожидании своего любимого десерта, он услышал, как мать с отцом обсуждают, в какой форме сказать няне о нежелательности впредь физических воздействий на него, чтобы не обидеть ее, так любящую Джонни. Он понял, что родители не подозревают о его присутствии под столом, и на него нашло совершенно новое чувство смущения. Джонни затаился под столом и пожертвовал своим любимым десертом, чего не сделал бы раньше ни при каких обстоятельствах.

Другое сильное чувство поразило его, когда он понял конечность всего живого. Как-то, подойдя к коровнику, чтобы выпить после окончания дойки парного молока, он увидел мертвого теленка. Он осознал, что, если теленок мог умереть, значит, всякий может – не только мухи, жуки и цыплята. Это открытие ошеломило его. Джонни, плача, бросился искать отца, но попал в объятия своей матери. Ее руки и слова успокоили его рыдания. Постепенно он успокоился, но его отношение к жизни стало уже другим, более осознанным.

Как раз когда у Джонни появилась новая гувернантка, он заболел корью. В его памяти болезнь осталась некоей смесью из сыпи, лежанья в постели, регулярного приема меда и множества мандаринов. Хотя он уже умел сам читать, так как к нему каждое утро на два часа приходила мадемуазель учить его французскому, а также читать, писать и сообщать первоначальные сведения по арифметике, географии и истории, во время болезни, чтобы он не напрягал зрение, ему читала вслух гувернантка. Она выбрала для чтения непритязательные приключенческие истории, и в голове Джонни перепутались пираты и работорговцы, пируги и воздушные шары, кровопролитные сражения и путешествия к северному полюсу. И, когда ему позволили читать самому, он не мог оторваться от этих книг. У Джонни была привычка читать, лежа на полу, на животе, которая вызвала впоследствии у него развитие близорукости. Но он уже не мог ограничиться только чтением.

Когда Джонни совсем оправился от болезни, он стал разыгрывать целые морские и сухопутные баталии. При этом он не ограничивался, как большинство детей, оловянными солдатиками, пушками, кораблями, лодками и другими покупными игрушками, а сооружал предметы своих фантазий из мебели и постельного белья. Из кровати он соорудил корабль и поплыл по морю зеленого ковра к скале из гардероба красного дерева, на которую забрался по выступам ящиков. Прижав к глазу стакан – нет, не стакан, а «подзорную трубу» – Джонни всматривался вдаль. На море начался шторм – по стенам побежали волны света и тени от закрученного им абажура. Из сливового сока он приготовил «ром», из компота и апельсиновой корки – лимонный сок от цинги и отправился на Северный полюс, сделанный из белоснежных постельных принадлежностей. Там он встретился с белым медведем, сооруженным из подушки и четырех кеглей, накрытых ночной рубашкой.

Во всех детских играх Джонни был вожаком, капитаном на построенных им «кораблях» и командиром во время боев подушками.