Дотракиец обходит свой внедорожник и садиться за руль. Молча заводит машину и трогается с места. Адрес не спрашивает, но едет в правильном направлении моего дома.

Надо же, запомнил получается. Пробок в это время для практически нет, поэтому добираемся мы быстро. Мужчина паркуется у моего подъезда и глушит мотор. Молча достает пачку денег из кармана и протягивает мне.

А я смотрю то на деньги, то на него, ничего не понимая.

– Возьми, считай компенсация, за то что случилось в ресторане. – Мотаю отрицательно головой. Бред какой-то. Мне не нужны чужие деньги.

– Спасибо, не надо. Мне чужого не надо.

– Бери, глупая, я ж вижу что ты, мягко говоря не богатая. Родителям поможешь. Себе что-то купишь. Юбку например, подлиньше. – Опускаю взгляд на свои голые колени, неосознанно натягивая на них кусок ткани. Вроде бы ничего такого не сказал, но мне обидно стало, аж до слез.

Родителям поможешь… чем? Маме ящик водки куплю, а отцу свежие цветы на могилу? Так и хочется выпалить ему это в лицо, но я сдерживаюсь. Шмыгаю носом, быстро вытирая слезы.

– Спасибо за то, что спасли и помогли… До свидания.– Говорю быстро и буквально вылетаю из машины. До подъезда иду не оборачиваясь, чувствуя на себе пристальный взгляд дотракийца. Да пусть смотрит, плевать мне. Сказка закончилась, пора возвращаться к реальности.

Захожу в подъезд и тихо поднимаюсь вверх по лестнице. Дергаю за ручку – открыто, как всегда. Тихо вхожу внутрь, оглядываясь. Чужой обуви нет, значит дома никого постороннего. Хотя часто бывало и такое, что ее "друзья" проходили в обуви.

Прохожу внутрь, осматриваюсь. Заглядываю в зал – никого, как и в моей и родительской спальне. Отлично!

На кухне бардак после пьянки. На полу валяются несколько использованных презервативов. Фу! Как представлю, так аж всю передергивает от мерзости. Такое часто случается. Мама пьет в основном с мужиками. И пару раз я заставала ее и их на кухне. Слушала пьяные крики, оры и стоны. Ужасные воспоминания, напрочь испортившие мое отношение к близости.

Я переоделась и приступила к уборке. Спустя два часа квартира блестела, и мама вернулась домой.

Пьяная, но не сильно. На ногах держалась. Вернулась с работы. Она работала на птичнике, который находился за городом. Туда ходил автобус, поэтому она добиралась и возвращалась на нем.

Ходила туда, только потому, что я ей денег не давала и ей не хватало на бутылку. Ее не увольняли, но и платили по минимуму.

– Где шлялась опять, шлюха малолетняя?– Спросила, разуваясь.

Я ничего ей не ответила, закрылась в ванной и включила воду. Это я то шлюха малолетняя? А ты дура! Всю жизнь просрала и мою губишь заодно. Я ненавидела ее так же сильно, как и любила. Да, я любила свою пьяную, неадекватную, эгоистичную мать. Любила, потому что она не всегда была такой. Когда отец был жив – мы были счастливой семьей. И все у нас было как у людей.

Но когда папы не стало она начала пить, пыталась бросить, но безуспешно. А потом как по накатанной. Чем больше она пила, тем больше ненавидела меня, почему-то. Это прямо чувствовалось. А мне было всего тринадцать. Она избивала меня, и я часто ночевала у соседки баб Зины. Вот так и до сих пор ночую.

– Открой, мне в туалет надо.– Мать с силой бьет по хлипко двери. Я на спех умываюсь и выхожу из ванной, оттолкнув от себя пьяную женщину.

Забежала в свою комнату и закрыла ее на замок. Да, с первой зарплаты я купила себе хорошую ручку и попросила соседа прикрутить ее. Вообще, соседи в доме относились ко мне достаточно доброжелательно, помогали по мелочам, пока этой дуры дома не было.

Вот так и жили… Вообще наверное одна из причин, почему я не съехала от матери, было то, что я боялась потерять ее. Как бы она себя не вела… Я боялась, каждый раз, с замиранием сердца возвращалась домой, боясь увидеть ее мертвой.