– Допустим, – кивнула Кэди. – Тогда у меня вопрос. Мы можем доверять Драммонду?

– Не знаю, – пробормотал Джейк.

По правде говоря, он и вправду не знал, что и думать. С одной стороны, Джейк был уверен, что Морган лжет – или недоговаривает. Слишком уж вовремя тот оказался в усадьбе. А с другой стороны, нельзя сбрасывать со счетов интуицию: несмотря ни на что, здоровяк вызывал симпатию.

Джейк глубоко вдохнул, выдохнул – и продолжил:

– Есть еще один вопрос. Почему воры решили наведаться за часами только сейчас? Мы уже три месяца как вернулись! Так почему же они влезли в дом именно сегодня?

Вот уж действительно загадка. Брат и сестра замолчали, погрузившись в раздумья.

Наконец Кэди взяла часы и медленно покрутила их в пальцах.

Глаза стали тоскливыми:

– А я помню, как мама подарила их папе. Мне всего-то было пять лет… Но я не забыла, как папа сажал меня на колени и заводил часы…

Кэди откинула крышку и всмотрелась в циферблат. Стрелки не двигались. Часы слишком долго пролежали в шкафу и остановились.

И девушка принялась заводить часы, поворачивая крохотное колечко сбоку. Джейк и не думал ее останавливать. В конце концов, оба они чего только не делали с часами, пытаясь перенестись обратно в Пангею и снова отправиться на поиски родителей. Но ничего не сработало. Похоже, нужно искать другой способ. Кэди оставила в покое колечко. Часы затикали. Голос девушки звучал мягко и совсем по-детски:

– Папа носил их в кармане жилета. А я прислонялась к карману ухом и слушала тиканье. Словно у папы так сердце бьется…

И Джейк увидел, что у сестры от этих счастливых и одновременно горьких воспоминаний на глазах выступили слезы.

– Можно? – протянул он руку и взял часы.

И, прислонив к уху, прислушался к тихому щелканью механических деталей. Джейк закрыл глаза. Однако в памяти возникли не образы родителей, а зубчатые колесики и – шестеренки внутри часового корпуса. Что ж, ничего другого и быть не могло: в конце концов, Джейк прочитал горы книг и статей, посвященных часовым механизмам, – наука измерения времени очень его привлекала.

А еще он чувствовал, что в часовом деле и в движении времени есть нечто такое, что пока ускользает от понимания, – но оно безмерно важно. И Джейк продолжал вслушиваться, надеясь, что его посетит озарение. Он представлял, как вертятся колесики под золотой крышкой, как движутся передаточный механизм, регулятор, пружина. В корпусе часов не все детали сделаны из металла: чтобы уменьшить трение, многие мастера использовали для движущихся частей драгоценные камни: рубины, сапфиры, изумруды, даже бриллианты.

Как Джейк и надеялся, в памяти живо нарисовалась картина. Он снова стоял в Астромиконе, обсерватории на башне замка Калакрис в Калипсосе, и рассматривал находящийся под куполом механизм. Крутились медные шестерни, вращались, проплывая друг за другом, кристаллы. А приводил все в движение солнечный свет. Питавшиеся энергией дневного светила часы были подлинным шедевром.

Вдруг Джейк опустил часы, развернулся и полез под кровать за рюкзаком, который всегда держал собранным – на всякий случай. Джейк выдернул сумку из-под покрывала и отстегнул значок ученика, прикрепленный снаружи.

– Что это ты делаешь? – удивилась Кэди.

– Подожди, дай подумать… – пробормотал Джейк – озарение было так близко…

В квадратную пластину – серебряную, величиной с подушечку большого пальца – вделаны были четыре кристалла. В самой середине сиял белый, похожий на бриллиант. А вокруг треугольником располагались остальные камни: рубин, изумруд и прозрачно-голубой сапфир. Они символизировали четыре главных кристалла Пангеи, четыре краеугольных камня алхимической науки.