Эти половинки прибыли три года назад в почтовом пакете – вместе с экспедиционным дневником отца и альбомом матери. Джейк и Кэди не знали, кто и зачем отправил посылку, но с тех пор всегда носили с собой золотые обереги. В солнечном свете отчеканенный глиф сиял.
Знак читался как «бэй» и означал «дорога». Джейк в тысячный раз задумался о родительском подарке. Он должен иметь какой-то особый смысл. Мальчик сунул свою половинку в карман и, повернувшись спиной к сестре, зашагал к велосипеду. Сняв замок с колеса, он посмотрел на здание школы – как не хотелось возвращаться в этот зоопарк. Отгоняя последнюю мысль, Джейк тряхнул головой. В сердце жило единственное желание, и не следовало беспокоиться о каких-то мелочах. Мальчик забрался в седло и, погладив карман, ощутил сквозь ткань золотую монету, которую он натирал, словно лампу Аладдина.
Джейк жаждал узнать, что случилось с отцом и матерью, и потому напряженно работал над собой. Чтобы выяснить правду о смерти родителей, он должен стать похожим на них. Он поклялся пойти по их стопам. Остальное не имело значения.
Подгоняемый желанием действовать, Джейк приподнялся над седлом и что есть духу помчался по пологому склону холма, за которым стоял его дом.
Глава 2
Неожиданное приглашение
Еще один точный удар…
Джейк лежал на животе, чувствуя, как солнце печет спину. Он провел всю субботу в карьере неподалеку от дома. Скала под ним казалась совсем ровной, но вскоре каждая выпуклость стала врезаться в кожу. Губы мальчика были плотно сжаты – не столько от боли, сколько от усердия.
«Только бы не повредить».
Окаменелость принадлежала к палеозойской эре и походила на что-то среднее между раздавленным крабом и инопланетным космическим кораблем с парой крохотных антенн. Трилобит, прекрасный образец Isotelus maximus[6], был не меньше трех дюймов в длину – в здешних местах подобные экземпляры встречались крайне редко. Потрясающая находка!
В одной руке Джейк сжимал небольшое зубило, а в другой – молоток, готовясь высвободить окаменелость из скалы. Захотелось зажмуриться.
«Пора!»
Он задержал дыхание, изготовился для удара, боясь промахнуться и разрушить ценную фоссилию…
– Джейк! Вызываю на связь!
…Молоток обрушился на сустав большого пальца.
– Слышишь меня?
Рация лежала рядом с локтем. Джейк потряс ушибленной рукой и потянулся за переговорным устройством.
– Что случилось, дядя Эдвард? – раздраженно спросил он.
– Ужин на столе, – последовал ответ. – И думаю, тебе понадобится время привести себя в порядок.
Джейк посмотрел на небо и только теперь заметил, как низко опустилось солнце, как вытянулись тени. Погрузившись в работу, он напрочь забыл о времени. Мальчик снова поднес рацию к губам.
– Хорошо, я иду.
Он потратил еще несколько минут, чтобы извлечь трилобита из скалы. Положив находку в карман, перевернулся на спину и вздрогнул: над лицом нависли слюнявые челюсти и большой черный нос. Голову Джейка обдало жаром, крупная капля слюны упала на лоб.
Он вытянул руку и оттолкнул морду бассета.
– Фу, Ватсон! Ты своим дыханием дракона можешь убить!
Джейк сел, и верный Ватсон, игнорируя недовольство хозяина, провел влажным языком по его запыленной щеке.
– Замечательно! Поделись со мной микробами.
Мальчик, усмехаясь, почесал старого пса за вислым ухом, и собака задергала задней лапой от удовольствия. Ватсон появился в доме раньше Джейка и жил в их семействе уже четырнадцать лет. Пенелопа Рэнсом спасла его, купив у разводчика английских гончих – тот собирался утопить щенка, родившегося с кривой передней лапой. Однако хромота не умаляла достоинств пса. Как говорила мать Джейка, трудности делают нас сильнее.