Барри внимательно смотрел на Джесси. Он обратил внимание на подушку: та вся была в тёмных пятнах. Он предположил, что это кровь, учитывая всё, что тут происходит. А затем увидел на горле больного длинный, неприятного вида шрам.

– Вот же чёрт! – Барри немного откинул его волосы, чтобы лучше рассмотреть.

Это было сделано намеренно. Очевидно, рана была рваной и долго открытой. Плохо зажили края, а затем по ним прошлись кривым швом. Странно, что Барри не заметил этого ещё в первую встречу: шрам довольно сильно бросался в глаза. Барри осторожно повернул голову Джесси немного в сторону. За ухом у того были вырезаны хорошо различимые цифры 39/41.

– Что бы это могло значить?

В дверь тихо постучали, и Барри выпрямился на стуле, делая вид, что пишет в блокноте.

– Открыто!

Это был Чарли. Он осторожно заглянул внутрь и, убедившись, что опасности нет, быстро зашёл, стараясь не шуметь.

– Патрик сказал, что ты здесь, – говорил он шёпотом, боясь, что Джесси придёт в себя, даже будучи пристёгнутым.

– Чарли, мне бы только знать, с чем работать. С чего начать, насколько плохи его дела…

Немного потоптавшись, Чарли устало прислонился к двери, бросив печальный взгляд на пациента.

– Ты хороший человек, Барри Мэлтон. Но, какими бы благими ни были твои намерения, ты не сможешь ему помочь. Проявленные внимание и забота, несомненно, скажутся на его самочувствии и настроении, но ты не должен препятствовать всему этому. После всего… что было… хорошая еда, тепло, яркий свет могут убить его быстрее любых препаратов. У него химический ожог внутренних органов, это для начала. И он живёт с этим довольно долго, не знаю как. Ты просто сделаешь хуже. А я не хочу, чтобы на тебя это потом повесили. Я предупредил.

Чарли опустил взгляд, а затем немедленно покинул палату в самых расстроенных чувствах. Барри показалось, что это было похоже на чувство сожаления и вины. Это было отвратительно. Бесчеловечно. И он не мог представить, какие мучения переживает его пациент. А он так смело дал ему йогурт. Не подумав.

На ослабших ногах Барри покинул палату с намерением вернуться домой и напиться.

– Мне так жаль… – Катрина сидела рядом с ним за столом и гладила по голове.

Она переживала за него. Предлагала ему уволиться, но, похоже, было уже поздно. Барри был разбит вдребезги. Он не стал напиваться, хотя прикупил по дороге бутылку, а вместо этого выговорился дорогому человеку. Но легче не стало.

– Его там обижают, как я поняла?

– Мягко говоря, да. Я зря получил диплом. Какой же я врач, когда совершенно бессилен?.. Катрина, я должен сделать хоть что-то! Я не могу это так просто оставить.

– Нет, не можешь. – Барри тут же внимательно на неё посмотрел. Катрина редко одобряла подобные вещи. И её поддержка сейчас была для него просто бесценной. – Ты уже помогаешь. Морально. Часто это может излечить даже самые сложные вещи. Но этого недостаточно.

– Что я могу?

– Я тут подумала… – Катрина не решилась продолжить, но он умоляюще смотрел, ожидая ответа. – Я подумала, что ты мог бы сам разобраться в этой ситуации. Ты же достал его документы. Теперь тебе известно, где Джесси когда-то жил. Что, если наведаться туда, поспрашивать соседей – может, они что-то знают? Это поможет тебе насобирать что-нибудь на этого доктора. Я больше чем уверена, что его деятельность не так уж и везде легально зафиксирована, и можно будет однажды передать его в руки правосудия.

– Мне нужны свидетели. Я почему-то уверен, что никто из сотрудников не окажет мне содействия в этом. Джесси и слушать не станут. Он псих. По всем справкам. К тому же не приходит в себя. Но они опасаются вовсе не того, что он заговорит. Чего-то другого. Я должен это выяснить. Катрина, это просто не укладывается у меня в голове. Особенно если представлю, что я мог бы так же, как Хайдэн, обращаться со своим ребёнком.