Самый младший брат, Адриан, никогда не упрекал его за необузданность. Мальчик обожал Майкла, и тот отвечал ему взаимностью.

Дьюрант сожалел, что не может послать домой весточку, дать знать, что он жив. Но он не смел это сделать. Пока. Он молил Бога, чтобы кто-нибудь из англичан, побывавших в Морикадии, не открыл родным правду. Тогда ничто не помешает отцу с братьями приехать сюда и забрать его домой.

Но он пока здесь не все закончил.

И все же Майкл тосковал по семье… Как удивительно, что мисс Чегуидден это поняла.

Выбрав кружной путь, Дьюрант оказался позади леди Леттис и ее поклонников.

Толпа стала больше. Открытые двери не охлаждали жаркого воздуха, и оживление гостей исчезало на глазах. По залу разносили ледяное шампанское, голоса и звуки музыки слились в такую какофонию, что Майкл мечтал оказаться в своей тихой комнате у леди Фанчер, смотреть на решетки на окнах и… грустить о доме.

Нет, лучше остаться здесь. Тут есть чем занять свои мысли.

Он надеялся, что мисс Чегуидден смогла пробиться сквозь толпу к леди Леттис. Он проводил бы ее, но появиться в бальном зале вдвоем после долгого отсутствия значит нанести серьезный урон ее репутации. Не окажись сам в беде, он нашел бы, как облегчить ее ситуацию.

Но он в беде.

Эти доводы словно накликали неприятности. Дьюрант, подняв глаза, увидел Рауля Лоренса и чуть наклонил голову.

Рауль ответил таким же небрежным поклоном и отвернулся.

– Вы его знаете? – Голос, прозвучавший позади Майкла, заставил его напрячься. Горло вдруг пересохло.

Но слишком много поставлено на карту, чтобы поддаваться панике, поэтому Майкл изобразил подобие улыбки и обернулся к человеку, который причинил ему столько боли.

– Рики де Гиньяр! Приятно снова видеть вас в совершенно иной обстановке.

– Действительно.

Внешне де Гиньяр отличался от своих родственников. Высокий, много выше шести футов, нескладный, с непомерно длинными и худыми руками и ногами. Его пальцы были костлявыми, с широкими суставами и тонкими фалангами, но Майкл знал, что эти кисти сильны и проворны. Рики де Гиньяр имел привычку подходить близко и впиваться взглядом в лицо. Попав в тюрьму, Майкл сначала думал, что это попытка запугать жертву. В конечном счете он решил, что у этого человека плохое зрение. Впрочем, это не имело значения. От его широкого лба, мощной челюсти, вислого носа кровь стыла в жилах.

Так произошло и сейчас, когда де Гиньяр наклонился посмотреть в глаза Майклу.

– Вы его знаете? – повторил он.

Майкл решил не отступать.

– Знаю. Рауль Лоренс, побочный сын виконта Гримзборо.

Рики уцепился за это как щенок-переросток за палку.

– Вы близкие приятели?

– Нет. Гримзборо признал ребенка и заставил свет его принять. Но Лоренс моложе меня, так что мы лишь шапочно знакомы. – Майкл уставился на Рики. – Почему вас это заинтересовало? В чем вы его подозреваете?

– Мы любим собирать информацию о людях, особенно подобных ему. Он предпочел осесть в Морикадии.

– За вкус не обвиняют.

Рики выпрямился, его карие глаза сверкнули. У Майкла перехватило дыхание.

Пристальный взгляд Рики опустился к рукам Майкла, сжавшимся от страха. Тихим грозным голосом он отчеканил:

– Жалкий аристократ. Желаете вернуться в Англию, Дьюрант?

– Всеми фибрами души.

– Обещаю: до тех пор пока не скажете то, что нас интересует, вы не увидите свои зеленые берега.

– Тогда я никогда их не увижу, поскольку мне не известно, что вы предполагаете услышать от меня.

– Я вам не верю.

– Конечно, вы не ожидали, что «жалкий аристократ» мог так долго продержаться в дворцовой тюрьме, находясь там по вашей милости?

Ярость исказила лицо Рики, что обрадовало и испугало Майкла. На сей раз руки у него не связаны, как было в темнице. Если Рики ударит его, он ответит тем же.