– Эй, моряк, чего буксуешь? Не дрейфь, тебе у нас понравится! – Пинчук вдруг резко сменил тему, – знаешь, мне сегодня новый мобильный из Штатов привезли с такими наворотами, заебись, а наши кулибины что-то ни хрена разобраться не могут!

– Инструкция есть?

– Есть, но она же на английском.

– ОК.

– А ты что, сечешь в инглише?

– Секу.

– Ну так ты, парень, ценный кадр! С Ленкой потусуешься и зайдешь ко мне. Я буду в ресторане, в офисе. Попробуем с инструкцией разобраться.

– Хорошо.

Они подъезжали к "Морским просторам", когда Пинчук неожиданно посигналил пару раз.

– Зоя! Знаешь Решетняк? Предка твоего к Фаине повезла. Они там вечером собираются.

– А Вы не поедете?

– С каких это пор кореша на Вы?

– А мы, что, кореша?

– Что за вопрос? Кореша, конечно! Ну вот мы и на месте! Пошли, корешок, посмотришь мои владения!

Игнат почти никогда не бывал в ночных клубах. Сказать по правде, вообще не ходил. Поэтому на все вопросы и восклицания Пинчука типа: "Ну, как, не хуже, чем в столице?", "А в столице, небось, похуже?", "Оцени, европейский уровень!", старался отвечать односложно, но с выражением восхищения на лице, чтобы не обидеть "кореша". Все равно музыка гремела так, что длинных ответов Сергей бы не расслышал. Они ему и не были нужны.

Публика в ночном клубе раскачивалась потихоньку. Полная расслабуха еще не наступила. Периферийные девочки и мальчики балдели от "европейского уровня" клуба вполне провинциально. Бросался в глаза живой интерес, который еще вызывали у местной молодежи не так давно появившиеся мобильные телефоны. То тут, то там парень с девушкой, обнявшись, не целовались, а нажимали наперебой кнопки мобилок, осваивая новые функции. Их удовольствие от этого определенно было близким к половому. Столица подобный психоз уже давно пережила. Ди-джей в "Морских просторах" не отличался ни музыкальным вкусом, ни изобретательностью. Обращал на себя внимание разве что его вульгарный южный акцент.

– А вот и Ленка! – Пинчук потянул Игната за рукав в сторону стойки бара.

Лена сидела на барном стульчике, вызывающе закинув ногу на ногу, и беззаботно щебетала что-то бармену, высокому широкоплечему молодому человеку с недовольным помятым лицом и красноватыми глазами, то ли от простуды, то ли от кайфа. Ритмично покачивая ножкой в такт быстрой мелодии, гремящей в зале, она потягивала коктейль через трубочку и заразительно смеялась, демонстрируя безупречный ряд белоснежных длинных зубов, совсем таких же, как у брата. В остальном она ни капли не была на него похожа: пухлые губки бантиком, маленький пуговичный носик, широко распахнутые светло-карие глазки. Сама чистота, свежесть и невинность. Трогательная девочка-куколка. Все бы так, но улыбка, скорее усмешка – самоуверенная, двусмысленная и настораживающая моментально превращала Лену из юной очаровательной провинциалки в наглую стервозную девицу.

– А, Игнат! Ты же Игнат? Привет! Ну, что, как тебе Сережкины "просторы"? Совсем как в "Яме"! – и взглянув на брата, которого это сравнение, похоже, сильно раздражало, быстро, с наигранным испугом, добавила, – лучше, лучше, лучше! Правда, Игнат?

Игнату неудобно было признаться, что он, столичный житель, никогда не бывал в этом супермодном ночном клубе. Но он почувствовал, что это больная тема для семейства Пинчуков и, опасаясь дальнейших расспросов, честно признался:

– Я там не был никогда…

– Вау!

В глазах Лены он опустился ниже плинтуса. Она и так считала этот вечер безнадежно испорченным. Игнат не понравился ей. "Ничего особенного. Хоть ростом и вышел, мордой вроде ничего, а так, малолетка малолеткой. На лбу написано, что еще не трахался ни разу! С какой стати братишка повесил на меня этого ботаника! Слава богу, что хоть ехать за ним не пришлось! Тоже мне еще, столичная штучка, а в "Яме" никогда не был! Да живи я в столице, я оттуда вообще бы не вылезала!".