Снова наступило молчание. Слышался только стук клавиш.

– Вы ведь проверяете, от кого пришли деньги, да? – спросил Ричер.

– Вообще-то мне не следует это делать, – ответила женщина.

– Я вас не сдам.

Телефон и стук клавиш смолкли, и Ричер понял, что на экране перед ней появилось имя.

– Скажите мне, – попросил он.

– Я не могу просто взять и назвать имя. Вы должны мне помочь.

– Каким образом?

– Дайте какую-нибудь подсказку, чтобы я могла без угрызений совести ответить на ваш вопрос.

– Например?

– Это мужчина или женщина? – спросила она.

Ричер улыбнулся. Ответ содержался в вопросе. Это женщина. Умная, изобретательная, одаренная воображением, обладающая оригинальным мышлением. Женщина, которая знает про его страсть к вычитанию и сложению.

– Давайте я угадаю, – предложил Ричер. – Перевод сделан в Чикаго?

– Личным чеком через банк в Чикаго.

– Нигли, – сказал Ричер.

– Да, у нас значится это имя, – подтвердила женщина. – Фрэнсис Л. Нигли.

– В таком случае забудьте про наш разговор, – сказал Ричер. – Это не банковская ошибка.

Ричер отслужил в армии тринадцать лет, и все в военной полиции. Десять из них он был знаком с Фрэнсис Нигли и в течение семи лет периодически с ней работал. Он был офицером, вторым лейтенантом, лейтенантом, капитаном, майором, затем его понизили до капитана, но через некоторое время он опять стал майором. Нигли категорически отказывалась от продвижения по службе и не желала подниматься выше сержанта. Она даже слышать не хотела о школе офицерского состава. И Ричер не знал почему. Несмотря на десятилетнее знакомство, он вообще мало о ней знал.

Впрочем, кое-что ему все-таки было известно. Она была умна, изобретательна и тщательно делала свою работу. А еще отличалась упрямством. И несдержанностью. Не в смысле личных отношений – их она избегала, была невероятно закрытой и не признавала никакой близости, ни физической, ни эмоциональной. Если она считала что-то правильным или необходимым, она становилась бескомпромиссной. Ее ничто не могло остановить – ни политика, ни практицизм, ни правила поведения, ни даже то, что гражданские лица назвали бы законом. Ричер включил ее в отряд специальных расследований, и в течение двух лет она играла в отряде значительную роль. Большинство людей считали, что их замечательные, яркие успехи – заслуга Ричера, возглавлявшего отряд, но он сам относил их на счет участия Нигли в операциях. Она производила на него сильное впечатление. Иногда почти пугала.

Если она попросила срочной помощи, дело было явно не в том, что она потеряла ключи от машины.

Ричер знал, что она работает в частной охранной фирме в Чикаго. По крайней мере, так было четыре года назад, когда он с ней разговаривал. Она уволилась из армии через год после него и поступила в фирму какого-то своего знакомого. В качестве партнера, как полагал Ричер, а не обычного служащего.

Он снова порылся в кармане и достал несколько четвертаков. Набрал номер междугородной справочной службы, спросил про Чикаго и дал название компании, как он его запомнил. Оператор-человек отключился, и на смену ему пришел робот, который назвал нужный номер. Ричер набрал его, услышал голос секретарши и попросил позвать Фрэнсис Нигли. Ему вежливо предложили подождать. У него сложилось впечатление, что эта фирма солиднее, чем он думал. Он представлял себе комнату с грязным окном, двумя видавшими виды столами и забитым папками шкафом. Но ровный голос секретарши, тихое пощелкивание телефона и спокойная музыка говорили совсем о другом: два этажа, прохладные белые коридоры, картины на стенах, внутренняя телефонная связь.