Может быть, они решили, что он их послушался.

Или нет.

Ричер вышел из номера и направился в офис мотеля. На высоком табурете за стойкой сидел довольно странный тип лет сорока.

– Вы впустили четырех парней в мой номер, – сказал майор.

Служащий гостиницы со вздохом кивнул.

– Армия? – спросил его постоялец.

Портье снова кивнул.

– Вы видели их документы? – уточнил Джек.

– Этого не потребовалось. Достаточно было на них взглянуть.

– Вы часто имеете дело с армией?

– Верно.

– И никогда не задаете вопросов?

– Вы все правильно поняли, шеф. Я сама вежливость и обаяние, когда имею дело с армией. Человек должен каждый день есть. Они что-то испортили?

– Они ничего не тронули, – сказал Ричер. – Вы слышали их имена?

– Только ваше.

Джек промолчал.

– Я могу сделать для вас еще что-то? – спросил служащий.

– Мне бы не помешало чистое полотенце, – ответил майор. – И побольше мыла и шампуня. И еще вы можете выбросить мой мусор.

– Как пожелаете, – сказал портье. – С армией я сама вежливость и обаяние.

Ричер вернулся в номер, в котором не было ни одного стула. Это не являлось нарушением Женевских конвенций, но заключение в маленьком помещении обязательно будет раздражать большого и беспокойного человека. К тому же Джек находился в мотеле, где не предусмотрено обслуживания в номерах, нет бара или хотя бы дешевого кафе напротив. Не было даже телефона, а значит, он не мог ничего заказать. Поэтому майор снова запер дверь и пошел в греческий ресторан, находившийся в двух кварталах. Формально он нарушил приказ, но такие мелочи, в конечном счете, не имеют никакого значения.

По пути он встретил лишь уходящий муниципальный автобус, а также мусоровоз. В ресторане его посадили за столик, находившийся с противоположной стороны от того, за которым он завтракал, и обслуживала его на этот раз другая официантка. Ричер заказал кофе, чизбургер и кусок пирога, и насладился вкусной едой. Возвращаясь назад, он встретил еще один отъезжающий автобус и второй мусоровоз. Обед занял у Джека меньше часа. Портье побывал в его номере и принес свежее полотенце, новое мыло и новый шампунь. Что же, на другой номер рассчитывать не приходилось. Ричер улегся на кровать, скрестил ноги, заложил руки за голову и собрался поспать.

Но у него ничего не вышло. Через минуту после того, как его голова опустилась на подушку, его пришли арестовать три офицера военной полиции.

Они приехали на машине, и они спешили. Ричер слышал, как люди свернули на парковку и резко затормозили. Потом хлопнуло три двери – три последовательных звука, прозвучавших за одну секунду, – и три пары ботинок опустились на землю. Значит, их трое, а не четверо, и его не ждет встреча с типами из машины с вмятинами на дверях, понял майор. После небольшой паузы один из незваных гостей побежал вокруг мотеля – напрасная трата времени, потому что в ванной комнате не было окна, но они не могли этого знать и решили, что лучше подстраховаться. Значит, он имеет дело с компетентной командой.

Ричер спустил ноги и сел на кровати. В этот момент в дверь постучали. И не так, как вежливая майор Салливан – тук-тук-туки-тук, в шесть утра. Это были яростные бум, бум, бум – стучали большие сильные парни, пытающиеся сразу произвести парализующее впечатление. Джек предпочитал другой метод; он всегда смущался, когда производил много шума.

Парни снаружи перестали стучать и пару раз что-то прокричали.

«Открывай, открывай!» – решил Ричер.

Потом они снова принялись стучать. Майор встал, подошел к двери и ударил по ней изнутри с такой же силой. Шум снаружи прекратился, и постоялец улыбнулся. Никто не ожидает, что дверь заговорит в ответ.