– А вы брат Джо Ричера, – сказал он. – Вы очень на него похожи.

– Джек Ричер, – кивнул Ричер, протягивая Стайвесанту руку.

– Соболезную вашей утрате, – сказал он, отвечая на рукопожатие. – Я понимаю, что опоздал с этим на пять лет, но в Министерстве финансов до сих пор с любовью вспоминают вашего брата.

Ричер снова кивнул.

– А это Фрэнсис Нигли, – представил он коллегу.

– Ричер попросил ее помочь с аудитом, – объяснила Фролих.

– Я так и понял, – скупо улыбнулся Стайвесант. – Ловко придумано, ничего не скажешь. И каковы результаты?

В кабинете воцарилась тишина.

– Прошу прощения, если обидела вас, сэр, – сказала Фролих. – Ну, помните, когда говорила про запись. Хотела просто прояснить ситуацию.

– Каковы результаты аудита? – снова спросил Стайвесант.

Фролих ничего не ответила.

– Все настолько плохо? – догадался Стайвесант. – Ну что ж, определенно этого следовало ожидать. Я тоже знал Джо Ричера. Не так хорошо, как вы, но время от времени мы пересекались. Он производил большое впечатление. Полагаю, его брат по крайней мере вполовину так же умен. А мисс Нигли, вероятно, еще умнее. Значит, они должны были найти наши слабые места. Я прав?

– Трижды правы, – подтвердила Фролих.

– Бальный зал – это само собой, – начал перечислять Стайвесант. – Возможно еще, дом Армстронгов, а также это чертово мероприятие на открытом воздухе в Бисмарке. Я прав?

– Да, – ответила Фролих.

– Но это был исключительный уровень работы, – сказала Нигли. – Вряд ли кому-то удастся повторить…

– Пойдемте-ка в конференц-зал. – Стайвесант, прерывая ее, поднял руку. – Я хочу поговорить о бейсболе.

По узким извилистым коридорам он привел их в относительно просторное помещение, расположенное в самом центре комплекса. В нем стоял длинный стол с десятью стульями, по пять с каждой стороны. Окон здесь не оказалось. Под ногами лежал все тот же серый синтетический ковер, а над головой были все те же белые звукоизоляционные панели. И все тот же яркий свет галогеновых ламп. У одной стены стоял низкий шкаф. Дверцы закрыты, сверху три телефона. Два белых, один красный. Стайвесант сел за стол и махнул рукой, приглашая рассаживаться и остальных. Ричер взглянул на огромную информационную доску, к которой было приколото множество бумаг с грифом «Секретно».

– Буду с вами откровенен, что для меня не очень характерно, – начал Стайвесант. – Но только на короткое время, сами понимаете. Считаю, что мы должны вам кое-что объяснить, и потому что Фролих привлекла вас к работе с моего личного согласия, и потому что брат Джо Ричера – часть нашей, так сказать, семьи, и, следовательно, коллега брата – тоже.

– Мы вместе работали в военной полиции, – вставила Нигли.

Стайвесант кивнул с таким видом, словно знал об этом уже давно.

– Давайте поговорим о бейсболе, – предложил он. – Вы следите за этой игрой?

Все молча ждали, что будет дальше.

– Когда я приехал в город, бейсбольный клуб «Вашингтон сенаторз» уже там не играл, – продолжил он. – Так что мне пришлось довольствоваться ребятами из «Балтимор ориолс», что иногда было удовольствием весьма сомнительным. Но вы же понимаете, в чем уникальность этой игры?

– Длительность сезона, – понял Ричер. – Процент побед.

Стайвесант улыбнулся так, будто удостоил его похвалы.

– Возможно, вы даже больше чем наполовину такой же умный, как Джо, – сказал он. – Дело в том, что обычно в бейсболе за сезон проводится сто шестьдесят две игры. Намного, очень намного больше, чем в любом другом виде спорта. В остальных видах сезон примерно в два раза короче – в баскетболе, хоккее, американском футболе, футболе, да где угодно. И игроки могут вообразить себе, что способны победить в каждом матче сезона. Практически эта цель вполне реальная, она поднимает дух команды. Порой ее даже достигают. Но в бейсболе такое совершенно невозможно. Лучшие команды, самые великие чемпионы примерно треть своих игр обязательно проигрывают. Терпят поражение как минимум от пятидесяти до шестидесяти раз в год. Представьте себе, каково это с психологической точки зрения. Ты превосходный спортсмен, ты рвешься в бой, но точно знаешь, что все равно будешь проигрывать, причем не раз. Приходится менять настрой, иначе с этим чувством обреченности никак не справиться. Защита президента – то же самое. Вот к чему я клоню. Побеждать каждый день невозможно. И к этой мысли надо привыкнуть.