Фролих неохотно кивнула.

– Почему только половина? – спросила она. – Мне кажется, стопроцентное убийство.

– Только не на Манхэттене, – сказал Ричер. – Я был от Армстронга на расстоянии около девятисот футов по горизонтали и шестисот по вертикали. То есть выстрел был бы с дистанции примерно тысяча сто футов. Обычно для меня это не проблема, но ветер и восходящие потоки теплого воздуха вокруг башен превращают работу в лотерею. Ситуация постоянно меняется, каждую секунду. Воздух ходит завихрениями – то вверх, то вниз, то в одну сторону, то в другую. Гарантировать точное попадание невозможно. И это для нас, собственно, положительный фактор. Ни один грамотный стрелок не согласится работать издалека на Манхэттене. Разве что идиот, а идиот в любом случае промахнется.

Фролих снова кивнула, на этот раз с некоторым облегчением.

– Это хорошо, – вздохнула она.

«Насчет идиота не переживает, – подумал Ричер. – Тут должен быть профессионал».

– Итак, – сказал он. – Если хотите, считайте три раза, а про половину забудьте. Насчет Нью-Йорка вообще можно не беспокоиться. Этот случай не так уж показателен.

– А вот Бисмарк был показателен, – вставила Нигли. – Мы добрались туда около полуночи. На коммерческом рейсе, через Чикаго.

– Когда я звонил вам насчет музыкантов, нас разделяла всего миля, – подхватил Ричер и протянул ей еще две фотографии. – Снято на инфрапленку. В темноте.

На первом снимке была видна тыльная часть дома Армстронгов. В инфракрасном спектре цвета размывались и искажались, но фотограф, очевидно, стоял довольно близко. Различалась каждая деталь дома. Двери, окна. Фролих даже разглядела одного из своих агентов, стоявших во дворе.

– Откуда сделан снимок? – спросила она.

– С участка соседа, – ответил Ричер. – Примерно с пятидесяти футов. Нехитрый ночной маневр, несанкционированное проникновение в темноте. Стандартная пехотная тактика, тихо и скрытно. Пара собак, правда, немного погавкали, но мы обошли их стороной. Полицейские штата сидели в машине и ничего не заметили.

Нигли указала на вторую фотографию. На ней был виден фасад дома. Те же цвета, те же подробности, такое же расстояние.

– Это снимала я, с другой стороны улицы, прямо напротив фасада, – объяснила она. – За спиной у меня был чей-то гараж.

Ричер, все еще сидевший на кровати, наклонился вперед.

– Если бы планировалось убийство, у каждого из нас было бы по винтовке M-шестнадцать с подствольным гранатометом. Плюс длинноствольные автоматы. А может, даже пулеметы М-шестьдесят на треногах. Времени для установки хватило бы. Пальнули бы по первому этажу из М-шестнадцать двумя фосфорными гранатами, спереди и сзади одновременно – Армстронг либо сгорел бы в постели, либо мы застрелили бы его при попытке сбежать через окно или дверь. Атаку назначили бы на четыре часа утра. Невероятное потрясение, полная суматоха – в кавардаке легко перестреляли бы ваших агентов. Дом разнесли бы в щепки. И уйти смогли бы нормально, а потом все свелось бы к обычному преследованию беглецов, что в глуши не очень-то хорошо, но доля везения – и мы бы, скорее всего, улизнули. Вот вам еще один вариант с персонажем Эдварда Фокса.

В комнате повисла гнетущая тишина.

– Я вам не верю, – сказала наконец Фролих, не отрывая глаз от фотографий. – Это не пятничный вечер. Это снято совсем в другое время. Вас там вообще не было!

Ричер в ответ не произнес ни слова.

– Так были или нет? – спросила Фролих.

– Посмотрите-ка вот сюда, – сказал Ричер.

Он протянул ей еще одну фотографию. Снимок фотоаппаратом с телеобъективом. Она с мобильным телефоном в руке сидит у окна в квартире над гаражом и вглядывается в темноту. Ее тепловая сигнатура обозначалась в странноватых красных, оранжевых и фиолетовых тонах. Но это была Фролих. Несомненно. Казалось, фотограф находился от нее так близко, что мог дотронуться.