Я выложил всё, что чувствовал и как пришёл к открытию: рассказал о потянутой спине и упражнениях в уме, о покалываниях на коже и туннелях в пальцах, даже о золотистом ветре вспомнил, хоть и сомневался, что он относится к делу.

Когда я закончил рассказ, то подумал, что всё время мой микрофон был отключён: на лицах коллег не отразилось никаких перемен.

– Эй, алё! – засомневался я в качестве связи. – Меня хорошо было слышно?

Выяснилось, что мои слова были понятны, только вот на значимое открытие они, видите ли, не потянули. Оптимисты разом превратились в скептиков. Я даже растерялся.

Неловкую паузу нарушил молчаливый Томас из Норвегии. Он описал похожие ощущения от упражнений. Ему достался комплекс движений на три минуты для повторов дважды в день. Затем ещё двое признались, что испытывали какие-то вибрации в пальцах рук и ног, но не придали им значения. Языковой барьер помешал участникам подробно описать впечатления, но я уже знал, что речь шла об одних и тех же явлениях: во время обсуждения я чувствовал всё, о чём говорили ребята, как будто сам переживал их опыт.

Для меня найденные явления стали сенсацией, для других – ерундой. Увы, братья по исследованию потенциал не оценили, но от этого моё рвение усилилось втрое: захотелось доказать, что неуловимые ощущения что-то значат.

После утренней видеоконференции я быстро собрался и пошёл в университет, чтобы попасть хотя бы к середине второй пары, – на первую я уже точно опоздал. Думал, послушаю, что говорят лекторы, и заодно понаблюдаю за необычными покалываниями на коже и в руках. Оказалось, это не так-то просто: прислушиваясь к ощущениям в теле, я вообще не понимал слов преподавателей – их фразы перестали складываться в речь!

Вот лектор открывает рот, и в меня, словно из фантастического бластера, выстреливает информационный луч. Вжух-вжух! Мимо! За партой я, как в окопе: формулы, факты и теории просвистывают рядом, но в голову не попадают. Вдруг один луч влетает мне прямо в ухо и проникает внутрь. Ухватившись за смысл, я едва не потерял ощущение покалываний в теле, но быстро совладал с собой и вновь вернулся к вибрации на кончиках пальцев рук. Одновременно слышать себя и разбирать поток внешней информации не получалось. Чувства на коже и в руках казались настоящими, живыми, а то, что говорили лекторы, умирало ещё на пути до моих ушей и мёртвыми кирпичами сбрасывалось на дно подсознания.

«Зачем я здесь?» – мысленно воскликнул я, когда в начале последней лекции вновь увидел несущиеся на меня безжизненные блоки информации.

Как будто в ответ сзади раздался шёпот, от которого я вздрогнул:

– Джай, у тебя ручка есть?

«Джай, у тебя ручка есть?» – мысленно повторил я обращение, пытаясь сконцентрироваться на его смысле. Но какой уж там смысл, когда сидишь как пришибленный и расплываешься в удовольствии? Я не понимал почему, но от простого вопроса ощутил, будто от поверхности моей кожи посыпались во все стороны искры.

Что это такое?

Я перестал слышать слова и начал их чувствовать.

Как же много человек теряет, когда во фразах ищет смыслы, а не состояния! Сейчас мне повезло: я увидел глубокое содержание, скрытое в пустяковой просьбе, и уловил окатившую меня волну любви.

Я вздрогнул, подскочил и обернулся в изумлении и оцепенении.

– У меня ручка закончилась. У тебя есть запасная?

На меня с любопытством смотрела Карина – очень симпатичная девушка из параллельной группы. Я только вчера на неё пялился и гадал, почему она кажется интереснее всех своих подруг.

Неподдельное удивление в моём взгляде заставило девушку закрыться, и я сразу ощутил, как волна любви отступила. От моих вытаращенных глаз по её лицу пробежал испуг, будто кто-то выдал её самую страшную тайну. Я тут же пришёл в себя и ответил по делу, чтобы убрать неловкость: