Скинув форму, Лис побрел к выходу, напевая мелодию. У самой двери, будто из под земли, появилась Мэй.

– Может вместе вечер проведем?– она смотрела на него щенячьими глазами.

– Я планировал сходить к Гану.

Мэй резко изменилась в лице. Нахмурила нос и свела брови.

– Зачем ты продолжаешь ходить в этот… В этот бордель? – раздраженно сказала она, топнув ногой.

Лис закатил глаза и тяжко вздохнул.

– Все будет хорошо.

– Нет! Не будет! Он опять втянет в тебя в неприятности! Он… Он… – она не могла подобрать слов от злости.

– За почти пять лет не смог! – Лис не сдержался и прикрикнул на медичку.

Мэй одернулась и сжала губы.

– Сколько еще должно пройти лет, сколько еще я должен исправляться и каяться?

Мэй опустила глаза, по щеке побежала слеза. Она затряслась. Шмыгнула носом и утерла лицо.

– Прости. Прости что накричал.

Он приобнял ее и прижал к груди. Его сердце каждый раз щемило, когда Мэй начинала плакать.

– Не ходи туда.

– Пойду.

Девушка оттолкнула его, вытерла слезы и грустно покивала. Поправила светлые волосы, развернулась и ушла, ничего больше не ответив.

На душе у парня повисло тяжелое чувство вины, зацепившись прямо за сердце острыми когтями. Она замер у двери, смотря девушке в след. Внутри разгорелся огонь безумной ненависти, обиды. Словно маленькому ребенку отказали в покупке игрушки. Мэй умела портить настроение и планы лишь одним своим взглядом. И вот снова ей это удалось.

Минуя длинные полупустые коридоры, Лисандр пытался взять себя в руки. Эмоции душили его, сердце обливалось кровью. За окнами вечерело, темная метель кружилась за стеклами. Крупные снежинки подсвечивались желтыми фонарями. Лисандр остановился у окна и открыл его настежь. Холодный воздух ворвался внутрь, захватив с собой сотню белых пушинок. Вдали, на достаточном удалении от ворот резиденции, желтыми огнями светился город. А за ним, темной полосой расположился лес. Метель кружила высоко в небе, злобно завывая. Холод пробрал парня до костей, остудив вместе с телом и душу. Он закрыл окно и пошел дальше.

Наконец добравшись до знакомой двери, он вошел внутрь. И удивленно замер. Все было убрано. Кровь, стекло, то что осталось от часов. Но, все остальное осталось как было. Расправленная кровать со скомканным одеялом. Раскиданные листы и записные книжки по столу. Открытые ящики с ночи, с перевернутыми вещами. Горничные бы точно так все не оставили. Парень озадаченно почесал затылок. Прошелся по комнате, зашел в ванную, где была та же картина. Идеально убран пол, но все остальное не тронуто. В миг, он засомневался в своей памяти. Сел на край ванной и скинул ботинок. Бинты напитанные багровой кровью на месте.

– Очень… Странно…

Он вышел обратно в комнату и порылся в ящике стола. В самой глубине должна была остаться еще одна склянка менкоина. Нащупав ее, он достал пустую баночку. Покопавшись в мыслях, он швырнул склянку в мусорное ведро под столом. Так и не вспомнив, а было ли в ней что-то вообще. Может, она и была всего одна, а вчера ночью он ее не разбил, а просто высыпал?

Пожав плечами, он задвинул ящик в стол. Подошел к шкафу с вещами и достал темный костюм, расшитый мелкой вышивкой по плечам и спине. Надев его поверх свободной белой рубашки, он поправил волосы у зеркала, уложив назад. На пальцы надел кучу перстней, украшенных драгоценными камнями. В отражении уже стоял не замученный, уставший от всего парень, а состоятельный мужчина, с уверенным взглядом и сверкающей улыбкой. Как дама готовящаяся к балу, он покрутился у зеркала. Настроение чуть улучшилось. Накинув тяжелое драповое пальто, такое же расшитое как и пиджак костюма, он вышел в коридор.