– «Обнуленных»?

– Да, так мы называем людей, у которых начисто стерли память. Они ходят по улице, смотрят на все, их взгляд можно сравнить с взглядом новорожденного, – словно шутя, произнес Грэг.

– Значит я «обнуленный»? Но кто, то есть, зачем кому-то понадо…

– Понадобилось тебя обнулять? – на ходу перебил пациента Грэг, – Твои знания могут быть ключом к отгадке этого вопроса. Видишь ли, все дело в том, насколько ты был для них важен и опасен. Если ты вспомнишь, нам будет легче собрать воедино всю мозаику. В последнее время очень много странных вещей в мире происходит…

– Если мне стерли всю память, как я могу помнить слова и что-то делать, как мыть руки, например, – не унимался Дэвид.

– Тебя можно сравнить с новым компьютером, у него есть все необходимые части, все провода подсоединены, нет только одного, – Грэг прервался, сделав глоток апельсинового сока из стакана и продолжил, – Нет одного – программного обеспечения, базы данных, называй, как хочешь. Тебе стерли память, ну как стерли, можно сказать заблокировали на время. Мы все восстановим, не переживай за это. Будешь как прежде.

Дэвид доел последнюю ложку своего овощного рагу и уставился на тарелку. Так он сидел минут пять, в то время как Грэг просто наблюдал за ним. Черно-красные круги на тарелке чередовались вставками узоров зеленого и желтого цвета. Это была яркая и самобытная роспись мексиканских деревенских жителей. Грэг, стараясь не нарушить задержавшейся тишины, аккуратно достал зубочистку и, не спуская с Дэвида глаз, принялся вертеть ею во рту.

– Ты знаешь, – Дэвид растянуто и задумчиво заговорил, – я, кажется, сейчас вспомнил все, что со мной было, кто я, чем занимался, и все остальное, понимаешь, я помню почти все.

– Да, продолжай, – Грэг автоматически отложил зубочистку.

– Я, я даже и не знаю с чего начать, – все это время Дэвид не сводил глаз с тарелки.

– Не беспокойся, времени у нас в избытке, – успокаивающе подбодрил Грэг.

– Эта тарелка…

– Что с ней?

– Она, как бы это сказать… она наверное, стала тем ключом к двери, о котором говорил доктор Джонатан, – Дэвид перевел взгляд на Грэга и теперь его взгляд ушедшего в себя человека прояснился, глаза загорелись непосредственной детской радостью, – Значит это так и есть! То, что я здесь, это практически подтверждает, я был прав!

– Стой, стой, стой, дружище, о чем ты? – Грэг понимал, что работа по восстановлению пациента не прошла даром, но совершенно не понимал, о чем говорит Дэвид.

– Я прав, – Дэвид повторял это как мантру, с торжественным видом, – Я прав!

– Значит, – вкрадчиво начал Грэг, – Ты…

– Я родился в Айове, продовольственной столице мира, потом, когда мне было три года, родители переехали в Техас, городок Дентон, рядом с Далласом. Меня всегда интересовало то, как устроен мир, что нас окружает, то место где мы живем. Помню, как мы с отцом запускали воздушного змея, а я спрашивал его, откуда берутся ветер, облака, почему трава зеленая. Школа, колледж, я долгое время работал по специальности, потом перешел в компанию своего друга и свободного времени у меня стало больше, – Дэвид смотрел взглядом ушедшего в себя, казалось, что его здесь попросту нет, – Быть может, будь у меня какие-то спортивные наклонности или другие таланты, я бы не начал изучать то, что потом стало мне интересным.

– А что стало интересно? – Грэг устроился поудобнее, предполагая интересный и длинный рассказ.

– Однажды я мимолетом услышал про «Общество плоской Земли», подумал какой бред, возврат в мрак веков, черепаха, слоны, все дела. И на какое-то время забыл об этом, но в жизни все устроено по совершенно непонятным нам законам и постепенно мне стали попадаться на глаза странные несоответствия с теорией шарообразной модели Земли. Вообще сам факт происхождения Земли ставил меня в тупик, – Дэвид, как старая машина, в двигатель которой залили нового масла, говорил с оживлением и страстью, – Представьте, что мы взорвем библиотеку конгресса, и в результате получим выстроенные в ряд, в алфавитном порядке, тома большой энциклопедии. То же самое и с теорией большого взрыва. Это ну просто невозможно!