– А что там Коля делал? – спросил Руслан.

Мила покраснела еще больше.

– Ну, он мне помог ее перевезти.

Руслан помолчал. Когда он позавчера разговаривал с хирургом, тот сказал ему, что у Голиковой было два сына. Один погиб в Сирии, другой занимался в Москве бизнесом. Вполне процветал. Участие его в судьбе матери выразилось в том, что накануне операции он позвонил лично главврачу больницы и обещал вырвать всем ноги, если к героине войны будет проявлено неуважение. Если было что-то, что Руслан не понимал в русских – так это их отношение к старшим.

– Ну так что, мы едем на Тыкчу?

Мила молчала. Осеннее солнце, пробравшись в подсобку, плясало на банках с кошачьим кормом, и сверху, с первого этажа, оглушительно чирикали канарейки.

– Понятно, – сказал Руслан, – бабушка в больнице, и ты уже обещала этот вечер Коле, тем более что он так тебе помог.

Мила вспыхнула.

– Я ничего никому не обещала! А Коля – славный парень.

– Ты уверена?

Мила кивнула.

– Поехали проверим. И если ты возьмешь свои слова назад, ты поедешь со мной.

Через десять минут черный тонированный джип Руслана остановился у входа в отделение, и Руслан слегка приспустил стекло.

– Мне Федорова, – сказал Руслан.

Коля Федоров спустился с крыльца через пять минут.

– Тебе чего?

– Мила твоя девушка?

– Ну типа да, – сказал мент.

– Была твоя, стала моя. Больше к ней не подходи, понял?

Федоров стремительно изменился в лице.

– Ты че, черножопый, больной на голову, а? Да я ща…

Лейтенант внезапно замолчал. Из-под длинных пальцев Руслана, небрежно опиравшихся о спущенное стекло, виднелась толстая пачка долларов.

– Мне она нравится, – сказал Руслан.

Лейтенант смотрел на деньги, как завороженный.

– Бери-бери, – сказал Руслан, – твои.

Федоров невольно шагнул вперед, упершись боком в полированное бедро джипа, и в эту секунду Руслан разжал пальцы. Деньги, скользнув по форменной куртке, упали в карман.

– Чудак ты, – сказал лейтенант, – ни одна баба столько не стоит.

Руслан широко улыбнулся.

– А особенно эта, – продолжал мент. – Думаешь, она кому нужна? Она дура. Она сука известная, она никому не дала. И бабка ее дура. Каждый день фашистов под диваном ищет!

Задняя дверца машины резко хлопнула, и на крыльцо перед отделением выскочила Мила. Мгновенно оказавшийся рядом с ней Руслан подхватил девушку под руку.

– Мила, пошли.

Та отмахнулась.

– Ты что сказал про мою бабушку?

Коля в панике завертел головой.

– Что слышала. Тебе ее в психушку надо сдать.

В следующую секунду тяжелый кулак Руслана впечатался ему в челюсть. Мент покатился сбитой кеглей, и тут же с крыльца отделения посыпались пэпээсники.

– Ах ты сука!

Распахнувшаяся дверца джипа сопровождения впечаталась в одного из ментов, сшибая его с ног. Второй подскочил к Руслану со спины, обхватывая чеченца руками. Руслан мгновенно ударил его головой в подбородок, выкрутил руку и подсечкой сбил на землю.

С визгом затормозила у отделения патрульная машина. Громко закричала Мила. Двое охранников Руслана выворачивали у сбитого им мента пистолет. Трое ментов повисли на чеченце. В воздухе раскатилась автоматная очередь, выпущенная одним из сотрудников вневедомственной охраны из сопровождения Руслана, и через секунду начальник отделения, в расхристанном кителе и с ошалевшим лицом, ломился вниз по ступенькам. В руке он держал крепкую бейсбольную биту, подаренную ему на день рождения кем-то из подчиненных и частенько пускавшуюся в ход во время допросов.

– Ударь, – сказал Руслан, – только попробуй. Потеряю.

Начальник отделения остановился и, тяжело дыша, глядел на чеченца. Он знал Касаева в лицо и знал, что этот человек может в городе.