– Стой!

Схватили коней за узду и остановили. Бричку окружили со всех сторон. Мужики были пьяны. Вместе со своим старостой они пропили мирские деньги и, думая, что едет начальство, собрались просить прощения за это. Но раз это не начальство, то кто такие, откуда и куда едут, зачем?

– Прочь, разбойники, как вы смеете нас, купцов из города N, останавливать на дороге? Мы вам покажем, кто мы такие! Прочь с дороги! Ямщик, пошел, не видишь – пьяный сброд, двинь их кнутом!

Купцы грозно кричали, хотя поджилки у них и тряслись. «Неужели мужики уже предупреждены? – думали они. – Нет, не может быть, значит, спасение возможно!» Только не терять хладнокровия, беглецы! А ямщик побледнел, опустил поводья и ни слова вымолвить не может. Пробиться сквозь плотную толпу нечего было и думать. А пьяный староста приставал:

– Кто вы, откуда, куда и зачем?

Началась словесная перепалка. У купцов на двоих был один паспорт. Наконец они его предъявили старосте, а один из них вынул бумагу и начал, выговаривая вслух каждое слово, писать жалобу генерал-губернатору о том, что их-де, хорошо известных ему, генерал-губернатору, людей посмели остановить на дороге, как каких-то преступников. А бесчинствуют его так же, генерал-губернатора, подчиненные с казенными бляхами на груди, желая, по-видимому, получить на водку. Наконец купец обратился к некоторым крестьянам, требуя, чтобы они подписались, как свидетели бесчинства старосты. Мужики испугались и дали деру, а староста стал оправдываться и приглашать их к себе:

– Пожалуйте в барскую комнату.

Он ту же обещал немедленно подать подводу, только пусть уж купцы не сердятся. – А вот это другое дело!

И купцы благосклонно принимают приглашение.

Но купцов ждала новая неприятность. Оказывается, вот-вот должен вернуться исправник и здесь остановиться, он может их как раз и задержать. Однако вошедший в избу староста выручил их.

Увидев его, купца снова изобразили сильное возмущение.

– Как ты смел нас останавливать, требовать от нас, честных купцов, документы, точно от разбойников! Мы тебе этого не простим, – накинулись они снова на него.

Рассерженные и оскорбленные купцы не пожелали ни минуты оставаться под одной крышей с таким мошенником, пьяницей и бездельником. Они велели вещи снести обратно на бричку, а сами поехали искать частную квартиру, чтобы нанять лошадей и немедля уехать из этой деревни.

Это было последнее испытание для беглецов. Пришлось им разыграть роль разгневанных господ, а потом они искренне смеялись, вспоминая, как они раз в жизни все-таки были господами. Ведь народ им это, несомненно, простит и барского высокомерия не зачтет в грехи. Дальше они счастливо миновали бурятские степи, а через несколько дней уже сидели в поезде и ехали туда, куда стремились.

Весь путь продолжался 17 дней, а туда, в ссылку, царские сатрапы везли их четыре месяца.

1906.

Ленин в Стокгольме. Апрель-май. Гартинг.

Полиция в Петербурге. Август-октябрь. Герасимов. Спиридович. Трепов.

Арест в Варшаве. Ноябрь. Заварзин. Глобачев.

Ленин в Стокгольме. Апрель-май. Гартинг.

До отъезда из Варшавы оставалось несколько часов, и Феликс мысленно проверил, все ли было сделано. Билет в каюту первого класса парохода «Веллано», отходившего 8 апреля из порта Або заказан, там, в Стокгольме, надо будет остановиться в отеле «Эрн». IV съезд, который уже называют объединительным, откроется 10 апреля в зале «Д» Народного Дома и обещает быть очень представительным. Дзержинский – его делегат и будет голосовать за объединение социал-демократии Польши и Литвы с российской.

Попасть в Швецию и не попасться можно было только через Финляндию. Ни русская, ни шведская полиция не должны ничего узнать, иначе все сорвется. А на съезде будет Ленин, с которым Феликс давно хочет познакомиться и объединить две силы в одну, потому что поодиночке самодержавие не свалить, не получится.