Японские мастера фехтования также используют дзэнскую методику тренажа. Однажды молодой самурай пришел к наставнику, чтобы обучиться фехтованию на мечах. Мастер, который жил отшельником в горной хижине, согласился принять юношу в ученики. В обязанности ученика входило собирать хворост, носить воду из ближайшего ручья, колоть дрова, топить очаг, варить рис, подметать комнаты и палисад – словом, вести все домашнее хозяйство. Об уроках фехтования даже речи не было. Через некоторое время молодой самурай начал проявлять признаки недовольства: ведь он пришел учиться владению мечом, а не служить мальчиком на побегушках у престарелого чудака. И вот однажды он обратился к мастеру с просьбой начать наконец обучение. Тот согласился. В результате настырный молодой человек не мог ни за что взяться спокойно – всюду его подстерегала опасность. Стоило ему утром насыпать в котелок рис к завтраку, как учитель, тихонько подкравшись сзади, лупил его по спине палкой. Во время уборки на него опять обрушивался удар в самом неожиданном месте. Дух его не знал ни минуты отдохновения, так как бедняге приходилось постоянно быть начеку. Прошли годы, прежде чем он научился уклоняться от любого удара, откуда бы этот удар ни был направлен. Однако мастер все еще был недоволен учеником. Как-то раз молодой самурай застал учителя у очага за жаркой овощей и решил воспользоваться случаем, чтобы расквитаться за все обиды. Схватив большую палку, он размахнулся и опустил ее на голову учителя, который склонился в этот момент над сковородкой, помешивая жаркое. Но палка лишь звякнула о крышку сковородки, подставленную учителем. Только тут открылось ученику глубинное таинство, сокровенный смысл искусства фехтования, который доселе был ему недоступен. Тогда впервые он смог оценить беспримерную доброту мастера, явившего ему свою милость.

Подобные примеры иллюстрируют дзэнский метод обучения, который сводится к личностному переживанию истины, в чем бы она ни состояла, а не ограничивается интеллектуальными рассуждениями и системным теоретизированием. Последнее разъясняет в основном технические детали и, соответственно, грешит поверхностностью, то есть не ведет к пониманию главного. Теоретические построения вполне уместны при игре в бейсбол, сооружении заводов и крепостей, производстве промышленных товаров или различных видов смертоносного оружия, но не при создании произведений искусства или освоении принципов искусства, являющегося непосредственным выражением души человеческой. Не нужны они также и при овладении искусством жизни, которая должна быть верна сама себе. В сущности, все, что связано с творчеством в его изначальном смысле, и впрямь «непередаваемо», то есть находится за гранью дискурсивного постижения. Отсюда и девиз учения Дзэн: «Не полагаться на слова».

В данном аспекте Дзэн противостоит всему, что связано с научным анализом. Дзэн личностен, а наука безличностна. Все что безличностно – абстрактно, не принимает в расчет варианты индивидуального опыта. Все личностное принадлежит целиком индивидууму и должно быть подкреплено персональным опытом. Наука представляет собой систематизацию, а Дзэн есть нечто прямо противоположное. Слова необходимы в науке, в философии, но в Дзэн более всего ценится реальное. Если слова и бывают нужны в Дзэн, то лишь в той же мере, как монеты для торговли. Мы не можем надеть на себя монеты, чтобы спастись от холода, не можем съесть их, чтобы утолить голод и жажду. Монеты должны быть обращены в настоящую шерсть, настоящую пищу, настоящую воду, чтобы представлять реальную ценность для жизни. Мы то и дело забываем эту простую истину и вечно стремимся копить деньги.