Когда на прогулке в тюремном дворе мы встретились с ним, оба украшенные бланшами, как орденами, то улыбнулись друг другу, как старые добрые знакомые. На этом конфликт был исчерпан…

Из карцера меня выпустили через сутки. Провели пустынным коридором к душевым. Здесь меня ожидал вонючий дезинфекционный душ. Тугие струи вгрызались в тело, мышцы сводило от холода. После экзекуции мне выдали костюм астронавта – уродливый оранжевый комбинезон с нашивкой Федерации.

Затем меня втолкнули в очередную камеру, где уже находился креторианец.

За будущими разведчиками вскоре должен был прибыть правительственный корабль. Бородавочника от нас с Красавчиком предусмотрительно изолировали. Он сидел за прозрачной перегородкой из пластика и пялился на меня налитыми кровью глазками.

– Интересно, куда нас, – пробормотал креторианец.

– А черт его знает! – откликнулся я. – Неизвестно, где они устроили стартовый модуль. Сначала нас, скорее всего, соберут в кучу и проинструктируют.

– Не хотел бы я лететь вместе с этим, – Красавчик мотнул головой на бородавочника. – Если они действительно решили собрать все галактические расы, нас ожидает веселый полет. Лемурийцы, телекины, бородавочники – те еще ребята…

– Прорвемся! – коротко ответил я. И подумал, что парень, пожалуй, прав.

Лемурийцы. Испытывая ярость, они впадали в боевой раж – состояние, когда не осознавали себя. Это качество позволило их расе выжить в процессе эволюции, среди враждебной фауны. Но делало их присутствие на дипломатических встречах практически невозможным. Для дипломатических миссий среди лемурийцев специально отбирались самые спокойные – те, в которых древние инстинкты находились в спячке. Что касается уголовного мира, то здесь ситуация была обратной – среди лемурийцев попадались самые невыдержанные представители этой галактической расы. Они способны были убить десяток сапиенсов разом, а потом даже и не помнили об этом происшествии.

Телекины. Их назвали так из-за способности считывать мысли и внушать образы. Они общались без помощи слов. Речевой аппарат телекинов был настолько примитивен, что они могли издавать только несколько нечленораздельных звуков. В Высшем совете к ним относились с большим недоверием, да и как можно доверять тому, кто может внушить вам свои идеи, выдав их за ваши собственные. Я старался поменьше сталкиваться с представителями этой расы. Это было несложно, учитывая то, что телекины сами держались особняком.

С бородавочниками и так все понятно. К тому же, нам достался худший представитель этого отвратительного племени.

Остальные галактические расы не внушали мне ни опасений, ни отвращения. Условно говоря, с ними можно было сосуществовать. В Солнечной системе давно уже в огромном количестве обитали рангуны, сириусяне, таргарийцы и многие другие. Некоторые из них, как, к примеру, шарообразные немонийцы или насекомоподобные геббы, не относились к гуманоидам, но мыслили почти как люди. Поэтому с ними вполне можно было наладить общение и даже принять в абордажную команду. Хотя лично я предпочитал нанимать людей. Они более предсказуемы. И рацион у них привычнее, и сексуальные предпочтения.

Корабль приземлился на одной из лун, внутри воздушного купола. Шагая по плитам космодрома, я рассматривал стоящий в отдалении приземистый корабль, похожий на выращенную биологами гигантскую муху. У трапа нас ожидала разношерстная толпа. Мы прибыли последними.

Как я и предполагал, здесь были представители всех галактических рас. Страннее всего себя вел сириусянин, размахивал руками и что-то говорил, хотя собеседника перед ним не было. Телекин оставался неподвижен и загадочен. Лемуриец казался спокойным, но я-то знал, что это только видимость. Рангун рыкнул, обнажив клыки – я ему явно не понравился. Ничего, будет время, узнает меня получше. И тогда я ему не понравлюсь еще больше. Но клыки он показывать больше не будет.